месте.
Виноваты только вы с Дэмьеном.
Виноваты в том, что так и не научились доверять друг другу.
Мишель с сочувствием посмотрела на сестру, села рядом и обняла ее за вздрагивающие от рыданий плечи.
— Не надо, дорогая, не плачь… Не стоит во всем винить себя.
Глаза Элеонор изумленно расширились.
— Так ты… прощаешь меня?
— Мне нечего тебя прощать, сестричка. Порой ревность толкает женщину на страшные поступки. Она действует в состоянии аффекта, — со смешком добавила Мишель, пытаясь подбодрить Элеонор, — а значит, несчастную оправдает даже самый строгий судья.
— Но ведь я разрушила ваш с Дэмьеном брак!
— Нет, не ты. Во всем случившемся виноваты только я и Дэмьен. Прожив вместе целый год, мы так и не научились доверять друг другу. Что ж, теперь ничего исправить нельзя.
С внезапно загоревшимся взором Элеонор схватила сестру за руку.
— Нет, можно! В свое время я упустила шанс стать счастливой единственно из-за того, что не смогла вовремя признать свои ошибки и покаяться в них. Если бы на следующий день после злополучного объяснения я повинилась бы перед Дэмьеном, умоляла бы простить мои жестокие слова, возможно, все сложилось бы иначе… Я не позволю тебе повторить ту же глупость!
Мишель растерянно развела руками.
— Но что мне делать?
— Возвращайся на Тенерифе и расскажи Дэмьену, что тебя ввели в заблуждение, что ты глубоко раскаиваешься в том, что не поверила его словам. А лучше сразу скажи, что ждешь ребенка. Уверена, ради того, чтобы у малыша была полноценная семья, твой муж согласится на все.
— Нет, — с внезапной твердостью произнесла Мишель, — я ни словом не заикнусь о беременности, пока окончательно не поверю в то, что Дэмьен простил меня. Уж лучше я буду одна растить сына или дочь, чем каждый день просыпаться и ложиться с мыслью о том, что мое присутствие терпят только ради ребенка.
Элеонор возразила:
— Постепенно твой муж забыл бы о прошлом и вы зажили бы счастливо.
Мишель покачала головой.
— Дэмьен не таков. Мне кажется, он способен простить все, даже измену, но только не недоверие.
— Пожалуй, ты права, — задумчиво согласилась Элеонор. — Так как же ты намерена поступить?
— Вернуться на Тенерифе и сказать о том, что была не права.
— А дальше?
Мишель пожала плечами.
— Если Дэмьен меня простит, я обрадую его известием о будущем ребенке. А если нет…
Об этом ей не хотелось даже думать.
8
И вновь Мишель летела на остров, ставший таким родным и знакомым. Она не везла практически никакого багажа, только легкую сумку с самым необходимым.
Взяв в аэропорту такси, молодая женщина назвала адрес Дэмьена, и автомобиль тронулся в путь. Таксист, молодой симпатичный парень, несколько раз пытался заговорить с миловидной пассажиркой. Однако Мишель, слишком взволнованная предстоящей встречей, не слышала ничего, кроме бешеного стука своего сердца.
И вот наконец знакомый дом. Расплатившись с таксистом, Мишель на негнущихся ногах поднялась по ступенькам и робко нажала на дверной звонок. Едва лишь она успела отдернуть руку от звонка, как дверь широко распахнулась, и на пороге появился Дэмьен. Он похудел, загорелое лицо приобрело сероватый оттенок, а густая темная шевелюра явно нуждалась в услугах парикмахера.
— Дэмьен…
— Мишель… Ты вернулась!
Не говоря больше ни слова, Дэмьен широко распахнул объятия, и Мишель буквально упала ему на грудь. До боли знакомые сильные руки немедленно обвились вокруг ее талии, желанные губы принялись покрывать исступленными поцелуями лицо. Наконец Дэмьен подхватил Мишель на руки и, закрыв спиной дверь, понес в глубину дома.
— Дэмьен, прости меня… — робко начала молодая женщина, однако ее рот тут же оказался закрыт горячим поцелуем.
— Это я должен просить у тебя прощения, дорогая, — хриплым голосом произнес Дэмьен. Осторожно положив драгоценную ношу на диван в гостиной, он опустился перед ней на колени. — Прости за то, что я был так жесток с тобой, что заставил страдать нас обоих, превратив супружескую жизнь в настоящий ад.
Мишель погрузила пальцы в темные волосы, прижимая к себе голову самого родного человека на свете.
— Неправда, ты делал для меня все, все… А я, неблагодарная, не доверяла тебе! Элеонор мне все рассказала… Ты ведь знаешь, она…
— Знаю, — перебил Дэмьен. — Она позвонила нам обоим в ночь перед свадьбой и наговорила каждому кучу гадостей о другом.
— А я поверила в это… Я чувствую себя бесконечно виноватой перед тобой, Дэмьен.
— Не надо, не надо, — поспешно прервал ее он. — Это я виноват, что принял всерьез нелепое до абсурдности известие о том, что ты любишь другого… Поэтому-то я и не пришел в ту ночь в твою спальню. Я предпочел считать, что ты решила выйти за меня с горя, вопреки той любви, которая светилась в твоем взгляде, когда он был обращен на меня!
— А я так ждала тебя в ту ночь… Так, значит, теперь ты веришь, что я тебя люблю?
Жаркий поцелуй оказался красноречивее всякого ответа.
— Я тоже люблю тебя, глупышка! Люблю с того самого мгновения, когда впервые увидел тебя, испуганную, раскрасневшуюся, в соблазнительной кружевной ночной сорочке…
Мишель счастливо засмеялась.
— А я полюбила тебя еще раньше, тогда, когда ты впервые поцеловал меня так, как никто в жизни! Господи, сколько времени мы потеряли из-за моих глупых сомнений! В глубине души я всегда верила тебе, но так боялась снова обмануться, что не решалась довериться зову сердца… И едва не поплатилась за это.
Дэмьен поймал ее руки и горячо прижался к ним губами.
— А я, как совершенный осел, пытался убедить себя в том, что ты ничем не лучше Элеонор… Что стоит мне признаться в глубине своих чувств, как ты подобно сестре оттолкнешь меня, смеясь.
— Никогда! — горячо возразила Мишель, крепко прижимаясь к мужской груди.
— Похоже, прошлый опыт едва не сыграл с нами дурную шутку, — усмехнулся Дэмьен. — Обжегшись на молоке, мы оба дули на воду, подвергая тщательному анализу и сомнению искреннее чувство… Я так ругал себя за то, что дал тебе уйти! Знал, что тебя обманули, и все-таки винил тебя за это! «Раз моя жена, — рассуждал я, как непроходимый тупица, — смогла поверить, что я способен на подобные гнусности, значит, она недостойна моей любви. Она такая же, как и все, по крайней мере, ничуть не лучше других. Если бы Мишель захотела узнать меня получше, то сразу же поняла, насколько нелепы все ее подозрения».
— Я хотела узнать тебя получше, любимый.
— Знаю, но я не позволял тебе этого сделать! Я замкнулся в себе, старался пореже оставаться с тобой наедине, заставлял себя думать только о бизнесе, хватаясь за работу, словно утопающий за
