престижем „фюрера“ как верховного главнокомандующего. Ведь незадолго до того, как мы попали в окружение, он торжественно клялся (теперь эта клятва звучала кощунством): „Смею заверить вас — и я вновь повторяю это в сознании своей ответственности перед богом и историей, — что мы не уйдем, никогда не уйдем из Сталинграда!“ Теперь судьба наша и впрямь была неразрывно связана с донскими степями. Здесь она и должна была решиться»[83].
Ф. Паулюс уже после войны, в сентябре 1945 года, так объяснял свое поведение на заключительном этапе Сталинградской битвы: «Я был солдат и верил тогда, что именно повиновением служу своему народу. Что же касается ответственности подчиненных мне офицеров, то они с тактической точки зрения, выполняя мои приказы, находились в таком же вынужденном положении, как и я сам в рамках общей оперативной обстановки и отданных мне приказов»[84].
Все это означало, что германская военная машина продолжала действовать. Что же касается морально-психологических рассуждений о «чести солдата» и «долге повиновения», то в них полностью отсутствовало понимание преступности участия в агрессивной войне.
Немецкие завоеватели, вторгшиеся на российскую землю, вспомнили о гуманности лишь перед бездной катастрофы, ощущая ужас постигшего их возмездия, устрашенные неизбежностью собственной гибели. Они не в состоянии были взглянуть на события другими глазами, задать себе вопросы о характере войны, ее политических целях и моральной сущности. «Воспитанные в националистическом и милитаристском духе, мы едва ли были способны ставить эти вопросы. В этом и заключалась подлинная причина нашего несчастья, и мы все дальше катились к пропасти, ибо, заблуждаясь, считали своим долгом держаться до конца»[85]. Так много лет спустя после описываемых событий напишет В. Адам — один из тех, кто находился в «котле».
Ликвидация
Первый этап операции: с 10 по 13 января 1943 года. В ночь на 10 января войска Донского фронта сосредоточились на исходных позициях. Наступил завершающий этап контрнаступления Красной армии под Сталинградом.
Выполняя замысел плана операции «Кольцо», войска готовились мощными ударами расчленить окруженную группировку и уничтожить ее по частям. Общей задачей первого этапа была ликвидация западной и северо-восточной частей окруженной группировки немцев. Главный удар наносила 65 А. Представитель Ставки генерал-полковник Н. Н. Воронов и командующий Донским фронтом генерал- лейтенант К. К. Рокоссовский рано утром прибыли на командный пункт 65-й армии. Ее дивизии должны были выступать на направлении главного удара, срезая так называемый «мариновский выступ», во взаимодействии с войсками смежных флангов 21-й и 24-й армий. Навстречу ударной группировке 65-й армии из района южнее Цыбенко наносили удар в общем направлении на разъезды Басаргино, Новый Рогачик войска смежных флангов 64-й и 57-й армий. Из района юго-западнее Ерзовки на Городище наступление велось силами 66-й и 62-й армий.
План и задачи советских войск на первом этапе операции (10–13 января 1943 года)
В 8 час. 05 мин. с высоты, где разместился наблюдательный пункт представителя Ставки и командующего 65-й армией, взвилась серия ракет. Одновременно по всем радиосетям фронта был передан сигнал «555», а по телеграфу — «Родина».
Сразу же началась артиллерийская подготовка. 7 тыс. орудий и минометов в течение 55 минут шквальным огнем разрушали вражескую оборону. Они подавляли артиллерию противника, уничтожали его штабы, связь, разбивали ДЗОТы, блиндажи, истребляли живую силу. Активно действовала и авиация 16-й воздушной армии.
В 9 часов пехота и танки перешли в атаку. «Вскоре на наблюдательный пункт стали поступать первые данные об успешном начале наступления, — писал Н. Н. Воронов. — Продвижение войск медленно, но верно нарастало. То и дело над нами пролетали наши самолеты. Прошло еще некоторое время, и мы увидели начавшееся передвижение вперед артиллерийских батарей для занятия новых огневых позиций, чтобы обеспечить непрерывность артиллерийской поддержки наступающей пехоты и танков. Это было надежным признаком успешного прорыва обороны противника»[86].
Первый эшелон 65-й армии был усилен 104 новейшими по тому времени танками КВ-1С. 173 сд поддерживал 15 огттп, 304 сд — 45 огттп, 24 сд — 14 огттп, 27 гв. сд — 10 огттп, 214 сд — 9 огттп.
Во втором эшелоне действовали три стрелковые дивизии, которые были усилены танковой бригадой и еще одним тяжелым танковым полком прорыва. 91 тбр должна была поддерживать 233 сд, а 47 огттп на тяжелых танках английского производства MK IV «Черчилль» — 23 сд.
Основной удар наступающей группировки пришелся на позиции 44-й пехотной, 29-й моторизованной и 297-й пехотных дивизий вермахта. Затем «шторм» обрушился на 16-ю танковую дивизию, оборонявшую северо-восточный сектор. Далее он переместился на позиции 44-й и 76-й дивизий, державших западные и южные сектора. Германское командование 6-й армии бросило в бой на участке прорыва еще передвигавшиеся танки и самоходные орудия. Боевые группы с 88-мм орудиями Flak 36/37 из 9-й дивизии ПВО люфтваффе подбили около 100 советских танков (по немецким оценкам. —
Ломая оборону германских войск, силы Донского фронта продвигались вперед. На направлении главного удара к исходу дня 65-я армия вклинилась в оборону противника на глубину 1,5–4,5 км. Соединения других армий продвинулись еще меньше. Немцы упорно сопротивлялись. Однако уже 10 января оборона в главной полосе противника была нарушена. В результате первого дня нашего наступления противнику были нанесены существенные потери. Только убитыми он потерял 1450 человек. Силами Красной армии был захвачен 1331 пленный, 66 орудий, 64 миномета, 231 пулемет. Однако враг еще не был сломлен, несмотря на отсутствие у него боеприпасов и морозы, доходящие до -35°. Потребовалось трое суток кровопролитных боев, чтобы срезать западный (мариновский) выступ вражеской обороны (на восточной окраине Мариновки оборонялась группа майора 3ельца с 88-мм пушками Flak 36/37 из 9-й дивизии ПВО люфтваффе; собственно Мариновку обороняла группа майора Шмидта, состоявшая из сводного батальона 29 мд, сводного батальона 672 пп 376 пп и из 29 мд; северо-западнее Дмитровки находился 129 тб 29 мд). В конце дня 12 января войска 65-й и 21-й армий вышли на западный берег р. Россошки и в район Карповки. На других участках советские соединения также ломали вражескую оборону. В метель и холод, под сильным огнем противника они упорно пробивались по маршрутам наступления. На южном секторе кольца окружения, где действовали войска 57-й и 64-й армий, противник в первый день удерживал оборону по северо-восточному берегу балки Караватка и по юго-западному берегу р. Червленой. Однако в ночь на 11 января сопротивление немцев и здесь было сломлено. В полосе наступления 57-й армии 38-я стрелковая дивизия КА под командованием полковника Г. Б. Сафиулина к рассвету захватила немецкий аэродром возле Воропоново с 18 исправными самолетами. Личный состав аэродрома, спавший в блиндажах, был захвачен врасплох и взят в плен[87].
Но и нашим наступающим войскам было нелегко, так как, несмотря на голод, холод и недостаток боеприпасов, немцы продолжали ожесточенно обороняться. Очень большие потери несла 65-я армия, действовавшая на главном направлении.
В первый день боев 15-й гвардейский танковый полк прорыва потерял 15 танков КВ-1С, 5-й гвардейский танковый полк прорыва — 12 машин, 14-й гвардейский танковый полк — 7 танков, 10-й гвардейский танковый полк — 6 машин, 9-й гвардейский танковый полк — 9 танков. Большинство наших КВ- 1С было подбито артиллерией противника или подорвалось на минах. Танки противника имели минимальный запас топлива, поэтому выдвигались на передовую только в случае явной угрозы прорыва своей обороны. Но даже ввод в сражение оставшихся боевых машин не очень помогал немцам. Несмотря на большие потери, советские войска буквально рвались вперед и вскоре, как известно, германская оборона на участке
