Утрата и возмездие

танковых, одной моторизованной и восьми пехотных дивизий вермахта[106] . Паулюс назначил командующим северной группой войск командира 11-го армейского корпуса генерала пехоты Штреккера, а командующим южной группой войск — командира 71-й пехотной дивизии генерал- майора Росске (в некоторых немецких документах Росске именуют полковником; возможно, это связано с тем, что Росске руководил 71 пд всего несколько дней, так как предыдущий командир — генерал-лейтенант фон Гартман — 24 или 25 января был убит точной очередью советского пулеметчика. — Примеч. авт.). Фактически руководство южной группой осуществляли штаб 6-й армии и сам Паулюс, находившиеся в расположении этой группы.

В эти дни первые соединения противника начали складывать оружие в массовом порядке по инициативе своих командиров. Уже 25 января капитулировали окруженные 20-я румынская и 297-я немецкая дивизии противника, 26 января — армейский полк связи.

С 27 января начались бои по ликвидации расчлененных группировок. Немецкие солдаты и офицеры, несмотря на приказы старших командиров, большими группами сдавались в плен. 27 января сдались 44-я пехотная немецкая и 1-я кавалерийская румынская дивизии. Вместе с тем враг все еще не прекращал сопротивления. В южном секторе особенно упорная борьба шла за элеватор, хлебозавод, вокзал Сталинград-II, даргорскую церковь и прилегающие к ним здания. Войска 64, 57-й и 21-й армий с юго-запада и северо-запада сжимали кольцо окружения вокруг южной группировки противника. В ночь с 28 на 29 января левофланговые соединения 64-й армии, преодолев р. Царицу, вышли в центральную часть города. Враг был деморализован. Все чаще складывали оружие и сдавались в плен целые подразделения и части. 29 января сдалась 376-я пехотная дивизия вермахта. Были разгромлены 100-я легкая и 371-я пехотная дивизии. «Сдача в плен приняла массовый характер. Только за три дня, с 27 по 29.1.43 г., части 64-й армии взяли в плен 15 тыс. солдат и офицеров»[107].

Полковник вермахта Бойе, награжденный многочисленными высокими наградами рейха, командир закаленного в боях 134-го пехотного полка «Хох-унд-Дойчмастер» из 44-й пехотной дивизии, неоднократно отмечавшийся во фронтовых сводках вермахта, вышел 27 января в подвале «здания ГПУ» к своим подчиненным и сказал: «У нас больше нет хлеба. Нет оружия. Я предлагаю капитулировать». Они согласились. И полковник, раненый, с температурой, вышел вместе с ними из развалин здания тюрьмы. До передовой на ж/д насыпи оставалось 50 метров. У тоннеля Царицынской балки стояли остатки дивизии генерал-лейтенанта Эдлера фон Даниэльса. Среди них — сам командир. Все без оружия. Все готовы капитулировать. Это было их печальное шествие. По обеим сторонам дороги стояли красноармейцы с автоматами на изготовку. Пленных снимали на кинокамеры и фотоаппараты, затем грузили на автомобили, и они исчезали на русских просторах.

С нашей стороны очевидцем марша побежденных стал командующий 62-й армией генерал Чуйков: «Мы видели марш сотен военнопленных. Они шли к Волге и переправлялись затем через реку, за которую месяцами вели бои. Среди пленных были итальянцы, венгры и румыны. Солдаты и офицеры были истощены, их мундиры кишели насекомыми. Самое жалкое впечатление производили румынские солдаты: они были едва одеты, на это невозможно было смотреть. Они бежали босиком в 30-градусный мороз».

30 января войска 64-й и 57-й армий, расчленив южную группировку противника, вплотную подошли к центру города. Весь день шли здесь упорные бои. Войска левого фланга 64-й армии — 29-я стрелковая дивизия, 38-я мотострелковая бригада и 36-я гвардейская стрелковая дивизия — вели бои за центральную часть города. 7-й стрелковый корпус и 204-я стрелковая дивизии армии М. С. Шумилина уничтожали врага к северу от устья р. Царицы, вдоль берега Волги. Войска 21-й армии выступали с северо-запада.

38-я мотострелковая бригада полковника И. Д. Бурмакова, наступавшая на площадь Павших борцов, встретила здесь особенно упорное сопротивление противника из двух зданий на улице Ломоносова. Из допроса пленного, захваченного при овладении одним из зданий, было установлено, что эти здания являются опорными пунктами на подступах к Центральному универмагу, в подвале которого размещается штаб 6-й немецкой армии во главе с командующим[108]. Наступающие подразделения, прорываясь к площади Павших Борцов, первоначально должны были очистить от врага здания, где раньше находились обком ВКП(б) и облисполком, а также прилегающие к ним дома. Это задача была выполнена. Штурмом взяли воины остатки зданий городского театра и Дома Советов, расположенных на площади Павших Борцов. Вскоре площадь была полностью очищена от немецких солдат.

38-я стрелковая бригада во взаимодействии с 329-м инженерным батальоном ночью с 30 на 31 января блокировала здание универмага. Телефонные провода, идущие из штаба 6-й армии, были перерезаны. Наступил рассвет.

Однако радиообмен информацией между окруженной группировкой Паулюса и вышестоящими германскими инстанциями активно продолжался. Еще вечером 30 января из Сталинграда в эфир ушла трагическая и циничная радиограмма: «Группе армий „Дон“. Положение с продовольствием вынуждает не выдавать его раненым и больным, чтобы его хватало активным бойцам. Оперативный отдел штаба 6-й армии». Тем не менее 31 января в 01.30 Гитлер приказал начальнику генштаба радировать в Сталинград: «Фюрер обращает ваше внимание на необходимость удержания крепости Сталинград. Важен каждый день этой борьбы».

К Паулюсу, находившемуся в одной из комнат подвала универмага, между 6 и 7 часами вошел начальник штаба генерал Шмидт. Он подал командующему лист бумаги со словами: «Поздравляю Вас с производством в генерал-фельдмаршалы». Это была последняя радиограмма, полученная в «котле» от Гитлера (это была радиограмма из ОКХ за подписью начальника штаба сухопутных войск Цейтлера, она имела следующее содержание: «Фюрер произвел вас в чин генерал-фельдмаршала». — Примеч. авт.). Затем генерал Шмидт добавил: «Кстати, русские стоят непосредственно перед универмагом».

Высшее в вермахте воинское звание было присвоено Ф. Паулюсу не случайно. Этим шагом его как бы подталкивали к самоубийству, ибо по неписанной прусской традиции германские фельдмаршалы никогда в плен не сдавались. Но командующий 6-й армией к прусскому дворянству не принадлежал, никогда приставку «фон» не носил и поступил иначе.

Ведомый инстинктом выживания он, конечно, желал капитулировать, чтобы сохранить свою жизнь. Но, с другой стороны, а если, несмотря на поражение под Сталинградом, в войне победит Германия? Тогда высока вероятность того, что его будут судить как изменника (что и произошло с некоторыми нашими генералами. — Примеч. авт.). Нельзя сбрасывать со счетов также судьбу семьи Паулюса (находившуюся в Германии), которая зависела от поведения «новоиспеченного» фельдмаршала. Поэтому Паулюс, спасая свою жизнь и репутацию, поступил по известной формуле — «и нашим, и вашим». Гитлеру он послал телеграмму следующего содержания: «6-я армия, верная присяге Германии, сражаясь до последнего человека и последнего патрона и осознавая свою важную и высокую миссию, стояла до последнего за фюрера и отечество». Одновременно с этим (утром 31 января стало окончательно ясно, что штаб армии в здании универмага оборонять больше нет возможности) он через начальника штаба генерала Шмидта поручил Росске и зондерфюреру Нейдхарту войти в контакт с советским командованием и инициировать неофициальную капитуляцию командующего 6-й армией. «Неформальная» капитуляция, то есть «без церемоний» — без оформления протокола о капитуляции и без официального протокола (он сдался в плен со своим штабом, но не со своей армией. — Примеч. авт.), нужна была Паулюсу для того, чтобы формально не нарушать приказы Гитлера, касающиеся обороны и «крепости Сталинград».

Выполняя приказ Шмидта, из подвала универмага вышел переводчик с белым флагом и, подойдя к стоящему совсем близко, в переулке, советскому танку Т-34, заявил его командиру о готовности немецкого командования вести переговоры с советским командованием[109]. Слова, по всей видимости, были следующие: «Повышение в звании и ордена вам обеспечены. Вы будете первыми, кому сдастся в плен наш командующий». Танкист по радио немедленно связался со своим руководством.

К зданию универмага пошли начальник оперативного отделения штаба 38-й мотострелковой бригады старший лейтенант Ф. М. Ильченко вместе с лейтенантом А. М. Межирко, несколько автоматчиков и переводчик-доброволец из пленных немцев, переодетый в советскую военную форму. Сразу к зданию универмага подойти не удалось — группа нарвалась на минное поле и пошла в обход через улицу Островского.