Ощущая невыносимый жар, проникающий сквозь тунику, Энакин заметил свой световой меч, лежащий неподалеку. Слишком ошеломленный и оцепененный, чтобы сфокусировать Силу, он с ненавистью наблюдал, как Оби–Ван наклонился, взяв его меч, и начал подниматься по склону.
— Я ненавижу тебя, — проревел Энакин, удерживая взгляд на уходящей фигуре.
Оби–Ван остановился и обернулся в последний раз взглянуть в лицо опустошенному, кипящему гневом чудовищу. – Ты был мне братом, Энакин, сказал Оби–Ван. – Я любил тебя.
Одежду Энакина охватил огонь, и он мгновенно был поглощен пламенем. Его крики были наполнены яростью и болью, мало, чем отличающиеся от совершенно беспомощного существа. Его инстинкты выкручивали и выбрасывали его из пламени, но, учитывая раны и раскаленные камни под покалеченной головой и туловищем, все, что он мог делать — это гореть и гореть. Оби–Ван ушел, оставляя Энакина умирать. Каким–то образом, сквозь агонию, Энакин уловил последний отблеск присутствия Оби–Вана, до того как джедай исчез из виду.
Энакин продолжал кричать.
В конце концов, огонь погас. Правая механическая рука Энакина вонзилась в песок. Он потянулся и передвинулся на несколько миллиметров вверх по склону. Еще! С каждым движением, раскаленные вулканические осколки соскабливали и срывали его обгорелую плоть. Это потребовало всей его концентрации, что бы передвинуть свои обожженные остатки вверх по склону, подальше от лавовой реки.
Он застонал. Только его способности в Силе препятствовали ему терять сознание.
Еще!
Только ненависть к Оби–Вану давала ему желание прожить еще один день.
Энакин – он все еще думал о себе, как об Энакине – услышал двигатель приближающегося корабля над ним. Он не знал, сколько прошло времени, пока он не услышал выкрикивающей голос солдата клона, — Ваше величество, сюда. Затем он услышал голос Палпатина, — Он там. Он все еще жив. Почерневшее туловище Энакина полностью обмякло, когда он, наконец, позволил тьме захлестнуть его.
Энакин очнулся на операционном столе, окруженный дроидами. Недавно нареченный Император Палпатин доставил его в хирургический восстановительный центр на Корусканте, и дроиды деловито прикрепляли механические конечности к содрогающемуся туловищу, которое было прикреплено к столу мощными металлическими ремнями. Дроиды работали быстро, чтобы сохранить драгоценные мидихлорианы, содержащиеся в его крови и тканях. Предотвращая сокращение численности мидихлрориан препаратами, дроиды работали без обезболивающих средств.
Энакин чувствовал все. Он чувствовал каждое холодное лезвие, которое разрезало его израненную плоть, что позволяло использовать зонд для стабилизации поврежденных внутренних органов. Он извивался, когда разрушенные кости заменяли пластоидом, и сжимался, когда лазеры имплантировали новые конечности. На каком–то этапе, он подслушал дроида хирурга объясняющего Палпатину, что ему потребуется специальный шлем и рюкзак для циркуляции воздуха внутрь и наружу его поврежденных легких. Несмотря на такие повреждения, в течение всей операции, он ни разу не переставал кричать.
Наконец, его состояние стабилизировали, Энакин спокойно лежал на столе, все еще обездвиженный. На нем был одет блестящий черный костюм жизнеобеспечения со светящейся контрольной панелью поперек груди. Он наблюдал, как автоматическое устройство над его головой медленно опускало на лицо черную маску с овальными зрительными рецепторами и треугольным респираторным отверстием, в то время как другой аппарат надевал шлем. Шлем и маска соединились вместе, запираясь защитным кольцом вокруг его шеи. Полностью заключенный внутри герметичного костюма, он услышал неприятный затрудненный механический звук, затем он понял, это был звук его собственного дыхания.
Стол наклонился, поднимая обездвиженное тело Энакина в вертикальное положение. Из тени операционной, накрытый капюшоном подошел Император и сказал,
— Повелитель Вейдер. Ты слышишь меня?
Вейдер? Правильно… Я Дарт Вейдер. Энакин ушел.
Вейдер выдохнул, затем сказал, — Да, учитель. Вокабулятор преобразовал его собственный голос в командный баритон. Он все еще чувствовал слабость, поэтому с трудом повернул голову, приспосабливая зрение через шлем, чтобы лучше увидеть Императора. Лицо Императора было искривленным и покоробленным, обезображенным ситхской молнией, которую отразил Мэйс Винду во время их схватки.
— Где Падме? Сказал Вейдер новым голосом. После всего, что случилось, он все еще беспокоился о ней, все еще любил ее, все еще хотел спасти ее жизнь.
– Она спасена? С ней все в порядке?
Самым сочувствующим тоном, Палпатин сказал, — По–видимому, в гневе, ты убил ее.
Я? Я не мог, сказал Вейдер. Я любил ее. Я сделал все, чтобы спасти ее, — его внутренний голос звучал необычно, слабее, чем синтезированный гул, испускаемый маской. Он воскресил в памяти момент удушения Падме на Мустафаре, наблюдая, как ее тело съеживается, и падает на посадочную платформу.
Я не хотел…
Вейдер зарычал, — Она была жива. Я чувствовал это!
Палпатин сделал осторожный шаг назад, как только Вейдер застонал с болью и гневом. Оборудование и дроиды вокруг лаборатории начали лопаться и взрываться, когда Вейдер высвободил во всех направлениях всю свою мощь Силы. Раздался громкий треск металла, когда он освободил свою левую, затем правую руку от стола.
Пошатываясь, он прошел вперед на сплавленных ногах, обутых в громоздкие ботинки, остановившись у края хирургического пола. И как–то, сквозь всю свою ярость, он внезапно осознал, по крайне мере, одну истину: Падме — мертва вместе с их нерожденным ребенком.
— Нет! – кричал он так громко и долго, что его крик эхом отражался от стен. За своей маской, он сжал глаза, в попытке удержать слезы, которые физически не мог вытереть. Но слез не было. Он не знал, дроиды ли что–то изменили или удалили его слезные протоки, его это не заботило. Все что он точно знал, что Падме ушла от него навсегда… а там еще много джедаев ожидало своей смерти.
Лишенный любви и не способный ощутить прикосновение через покрытые перчаткой кибернетические пальцы, Дарт Вейдер, в конечном счете, был готов всецело принять темную сторону.
Так он и сделал.
Глава 13
Самые ранние миссии Дарта Вейдера касались выслеживания джедаев, которые пережили чистку. Он изучал каждое донесение, посещал множество отдаленных миров, охотясь на своих жертв и убивая каждого джедая, которого находил. Рапортов об Оби–Ване или Йоде не было, но Вейдер оставался бдительным.
С каждым днем, Вейдер все больше отдалялся от джедая, которым когда–то был. Там где Энакин Скайвокер находился под влиянием травмирующих обстоятельств, Вейдер формировал себя, причиняя боль другим. К несчастью, у него были искусственные руки, и он не был способен вызывать ситхскую молнию или защищаться от нее. Он всегда оставался бы слабее Императора.
Немного людей знали о том, что случилось с Энакином Скайвокером. Но, это было незадолго до того, как почти каждый в галактической Империи слышал какие–либо слухи или отдельные факты о новом слуге Палпатина. Через месяц после того, как Палпатин стал Императором, распространилась история, что Вейдер выследил гнездо из пятидесяти джедаев предателей и убил каждого из них лично. Очевидцы описывали его, как призрака, который владел навыками джедаев и обращения световым мечем, но, безусловно, не был джедаем
Некоторые подозревали, что Дарт Вейдер был дроидом созданным для исполнения воли Императора. Другие полагали, что он мог быть профессиональным гладиатором или охотником за головами. Были даже
