— Чего ты хочешь от меня, Эдди?
— Не знаю. — Он поднялся с софы, опять беспокойно заходил по комнате, потом с неизменной улыбкой повернулся к ней: — Черт, действительно пора уходить — мне же далеко ехать.
Она достала куртку из встроенного шкафа и протянула гостю.
— Спасибо за кофе. — Он поднял воротник и пошел к двери.
Девушка импульсивно схватила его за руку.
— Подожди, Эдди. Прости, если твой визит не стал таким, как тебе хотелось бы. Но… минуло столько времени с нашей последней встречи. Мы оба изменились, у нас появились новые интересы и новые друзья. А все это… — она махнула рукой в сторону полки с кассетами, — далекое прошлое. Нет, у меня сохранились добрые воспоминания, но… дружба кончилась. Это случилось так же естественно, как кончается детство.
— Даже добрая дружба?
У Джесси вдруг сжалось сердце.
— Особенно она.
Эдди покорно кивнул и шагнул за порог в снежную ночь.
Девушка закрыла дверь, как только тронулся «мерседес». В гостиной рассеянно собрала посуду, отнесла на кухню. Мысленно она твердила себе: я права. Между нами нет ничего общего, но даже если и было бы, бесчувственное отношение Эдди девять лет назад мешает нашему сближению. Да мне и гораздо лучше без него с его дурацкой игрой под фонограмму…
Зевнув, Джесси решила выбросить все из головы и хорошенько выспаться, но тут ее внимание привлек красный глазок кинопроектора. После минутного колебания она включила его.
Не то чтобы меня действительно интересовали наши детские глупости, уговаривала она себя, вставляя кассету, просто любопытно и не более того…
Экран ожил в тот момент, когда староста класса объявил их — Эдди, ее и еще трех друзей — как выступление группы «Роллинг стоунз». Последовали одобрительные аплодисменты и свист. Они заиграли, и студенческая аудитория взорвалась.
Даже сейчас Джесси поразило совершенно раскованное подражание Эдди прославленному солисту. На том расстоянии, с которого Пег снимала тогда эту сцену, не имело значения, что внешне семнадцатилетний высокий и худющий Эдди совершенно не был похож на Мика Джэггера. Эффект сходства достигался манерой двигаться на сцене. Он просто неистовствовал, и публика сходила с ума.
Джесси опустила голову, не желая видеть, как сама изображала не менее знаменитую Кейт Ричардс, какой дурочкой выставилась она тогда перед всеми.
Их номер закончился, и сквозь аплодисменты прорвался ободряющий возглас сестры: «Молодцы, ребятки!», а на экране Эдди кружил в объятиях смеющуюся семнадцатилетнюю Джесс.
Девушка прокрутила на скорости следующие кадры, пока на экране не появился совсем другой эпизод. Лето, после окончания школы прошел месяц, до поступления в колледж оставалось еще недели три, и они с Эдди собрались в очередной поход в горы.
«Вот они, всемирно известные альпинисты…» — тоном репортера комментировала происходящее Пег, обожавшая все снимать на пленку.
Джесси сползла на краешек кресла. Воспоминания и вызванная ими боль, казалось, скрутили ее в узел. Она давно забыла, каким беззаботным, счастливым, просто золотым может быть лето.
«Чтобы выжить в суровейших условиях отрогов Аппалачей, — продолжала Пег, — турист должен быть хорошо подготовлен и иметь соответствующее снаряжение. — Крупным планом камера показала грубые ботинки Джесси, и тут прозвучало: — Сделай же чего-нибудь, а то стоишь как мумия».
Исполняя желание, Джесси подкралась и ткнула тросточкой в зад Эдди, копавшегося в автомобильном двигателе. Он резко выпрямился, стукнувшись головой о поднятый капот, и громко выругался…
Сидя теперь в темной гостиной, Джесси невольно закусила дрожащую губу и с трудом перевела дыхание. В следующую секунду по ее щекам скатились две горячие слезинки. Она смотрела, как Эдди сливается с ней в пародийном танго и его густые вьющиеся темные пряди образуют четкий контраст со строгим пучком ее гладко зачесанных волос. Девушка всматривалась в молодые, открытые, бесхитростные лица, пытаясь понять, догадывался тогда хоть один из двоих, что, когда солнце взойдет на следующее утро, они будут уже не друзьями, а любовниками.
3
К половине четвертого уже становилось по зимнему сумеречно. Джесси Уолш пересекла четырехугольный двор колледжа так быстро, как ей это позволяли сапожки на кожаной подошве. Истоптанный днем в кашицу снег начал опасно обледеневать. Она зябко куталась в белое шерстяное пальто.
По открытому двору гулял порывистый ветер, раскачивая высокую светящуюся огнями ёлку и заставляя слезиться глаза девушки. В сотый раз Джесси обругала Эдди Палмера за то, что промаялась из-за него полночи. Она пыталась заснуть, но и несколько часов спустя после того, как тот уехал, сам воздух дома, казалось, был наполнен мужским присутствием. Она все еще слышала глубокий тембр его голоса, чувствовала запах дезодоранта и кожаной куртки. Одним коротким визитом Эдди всколыхнул в ней давно забытые чувства.
Разве сейчас он имеет для нее какое-нибудь значение? — думала она. Все кончено. Разумеется, им еще придется встретиться на паре репетиций, потом на концерте, но уже не будет дружеской болтовни, как и приглашения в дом на кофе. После вчерашнего довольно холодного прощания она не удивится, если он теперь даже не поздоровается с ней.
— Джесси!
Узнав голос Евгения, она обернулась на ступеньках. Он подбежал и, вынув трубку изо рта, поцеловал ее. Девушка инстинктивно отстранилась, чувствуя неловкость от такого публичного проявления чувств.
— Ты наверх?
Она кивнула и поспешно нырнула в теплое здание.
— Хочу взять кое-что из кабинета для урока в четыре часа.
— Я тебя провожу.
Они поднялись по лестнице на второй этаж, Джесси отперла маленькую комнатку, которую справедливо называла своим закутком. Евгений закрыл за ними дверь, и закуток уменьшился еще больше. Он не был очень высок ростом, скорее широким и солидным.
Евгений расстегнул пальто, снял и по-хозяйски положил на ее письменный стол свою шапку. Его тонкие песочного цвета волосы чуть потрескивали от статического электричества.
Джесси переложила шапку на стул и открыла портфель.
— Какие у тебя планы на обед? — спросил он.
Она тепло улыбнулась, надеясь сгладить напряжение, оставшееся после их недавнего спора.
Евгений выбил трубку в пепельницу, которую девушка держала специально для
