было указано на ошибочность допущенного им высказывания в адрес Чапаева о его карьеризме и авантюризме...
Между ними уже давно шли крупные разногласия. Хотя основной и, пожалуй, самой главной причиной была женщина. Жена Дмитрия Андреевича Фурманова Анна Никитична Стешенко.
Фурманов не мыслил войны без своей Наи, Наечки, как называл он ее от обратного имени Аня. Познакомившись с ней еще медбратом, Дмитрий Андреевич не расставался с любимой практически нигде. Вот и к Чапаеву вновь назначенный комиссар почти сразу же выписал жену. Та приехала незамедлительно, но не одна. С нею вместе прибыло 50 (!) обозов с артистам, театральными декорациями и прочим скарбом.
Чапаев взвился и высказал Фурманову две существенные претензии:
Первая — это то, что если каждый маломальский начальник будет привозить свою жену на фронт, в действующие части, то вскоре из дивизии ничего не останется, кроме базара и склок.
Вторая причина заключалась в том, что прибывших артистов, их лошадей надо было ставить на довольствие, а его порой не хватало бойцам действующих частей.
Несмотря на конфликт, Дмитрий Андреевич не собирался расставаться со своей ненаглядной Анной Никитичной, а та в свою очередь — с дорогим ее сердцу театром, артистами и театральным скарбом.
Чапаев постоянно нервничал. Отозвать или уволить своего комиссара он никак не мог, поскольку тот был назначенцем из Ревоенсовета-4.
Фурманов в свою очередь просил Василия Ивановича не рассматривать его жену как жену. Её надо было считать дивизионным культурно-массовым просветительским работником. Или просто: культмасспросвет.
Чапаев не соглашался. А вскоре и многие комбриги начали указывать на столь щекотливое положение военного комиссара... Назревала склока. И соответственно, недовольства. Многие из подчиненных стали подумывать и о своих забытых женах...
Итак, окончательно рассорившись, Чапаев и Фурманов почти одновременно подают рапорты в штаб Михаилу Васильевичу Фрунзе. Рапорты с просьбами разобраться в обстановке и поставить во всем надлежащую точку. Вскоре долгожданная «точка» была поставлена:
Д.А. ФУРМАНОВУ ТЕЛЕГРАММА 30 июля 1919 года
Вследствие ходатайства, возбужденного своевременно, Вы освобождаетесь от занимаемой должности. Постановлением Ревсовета военкомдивом назначается состоящий для поручений при командюжгруппе тов. Батурин, которому по прибытии предлагаю сдать дела и немедленно прибыть в распоряжение Ревсовета Южгруппы.
ЧЛЕН РЕВСОВЕТА ЮЖГРУППЫ БАРАНОВ
---
ИЗ ДНЕВНИКА ФУРМАНОВА:
...Может быть, это просто уваживается мое устное ходатайство перед Ревсоветом, когда мы с Чапаем были в Самаре. (Имеется ввиду телеграмма с отзывом. — Примеч. авт.) Но с тех пор уже много воды утекло... Мы с Чапаем работаем дружно. Нам расстаться тяжело...
...Теперь совершенно ясно, что всякие переговоры надо оставить. Я уезжаю. Со мной уезжает и Ная. Эти два дня я проводил дивизионную партийную конференцию. В лице тт. конферентов я простился с дивизией и на прощанье поделился с товарищами опытом своей работы и дал советы, как вести в данных трудных условиях партийную работу. Радостно было слышать и здесь, на конференции, и позже, в частной беседе, сожаления о моем уходе. Уходит Ная. Она великолепно работала в культпросвете, недаром весь к (ульт)просвет едва не ставит ультиматум по поводу её ухода. С её уходом сиротеет культ просвет. Оба оставляем дивизию с чувством сожаления и тихой грусти. Свыклись, слюбились, сработались. От сердца отрывается живой кусок. Куда-то дальше бросит судьба? Где, что будем работать? Чапай повесил голову и вчера целый день не был у меня ни разу.
4 августа.
И чтобы не быть голословной, приведу отрывок из воспоминаний артиста культмасспросвета Льва Граната:
...Культурно-просветительской работой в подиве занималась Анна Никитична Фурманова (Стешенко. — Примеч. авт.), жена комиссара. Молодая и приветливая, она загорелась мыслью организовать при политотделе свой дивизионный театр и нашла во мне столь же рьяного помощника. Решение о сформировании собственной группы было совершенно верно, так как чапаевцам вскоре предстоял поход в уральские степи, а там армейских артистов поди дождись. Труппу условились создавать не профессиональную, а, как нынче говорят, самодеятельную. Несколько любителей-театралов было у Фурмановой на примете... да еще два-три энтузиаста. Для полного ансамбля этого, конечно, маловато. Мы с Анной Никитичной побывали во многих подразделениях, объясняли командирам и комиссарам нашу цель и по их советам подбирали подходящих для сцены красноармейцев. Такие люди нашлись, но особой охоты менять боевой строй на «какой-то театр» они не проявляли. Приходилось одних долго уговаривать, агитировать, на других воздействовать командирским приказанием. Все же драматический коллектив был создан, и среди наших актеров-любителей обнаружились впоследствии настоящие таланты.
Нелегким оказалось раздобыть костюмы, парики, грим, реквизит. Но с этим делом справились благодаря настойчивости Анны Никитичны, привлекшей на помощь начальника политотдела Д.В. Сурова, заместителя военкомдава Крайнюкова, а то и самого комиссара дивизии.
Пьесы для первых постановок выбирали короткие, по возможности, с. малым числом женских ролей. Выручали Чехов, Горький, Некрасов, Кольцов...
Режиссуру вначале вели мы с Фурмановой, спектакли получались в полном смысле любительские. Позже был приглашен профессиональный режиссер Талер, он и поставил дело как следует.
Но вернемся к Уральску.
Итак, командование IV армии получило приказ командующего Южной группой войск о наступлении с целью очищения от противника территории севернее Уральска и прорыва блокады. Но вместо энергичной и всесторонней подготовки к нему оно занялось другим, что видно из его письма от 2 июля Реввоенсовету Южной группы войск.
В письме говорилось: «Главным недостатком IV армии является ее партизанский характер. До сих пор многие части армии имеют склонность к выборному началу. Против командиров, бывших офицеров, ведется злостная, разлагающая дисциплину агитация. Зачастую целые полки выносят резолюцию недоверия не только своему ближайшему командному составу, но даже штарму-IV, штабу Южной группы, обвиняя их в предательстве и измене.
Для примера можно указать выступление в этом духе полка «Красной звезды» в Пугачеве, также непрекращающуюся провокацию в полках Плясунковской группы. До сих пор в армии гуляют безнаказанно убийцы Линдова и Майорова. Куриловский полк, принимавший активное участие в этом убийстве, продолжает терроризировать высшее командование. В армии очень часты случаи неисполнения боевых приказов, самовольного оставления позиций и прочее. Отдельные демагоги и провокаторы пользуются в армии колоссальным влиянием. Одним словом, можно сказать, что значительная часть наших неудач на Уральском фронте объясняется партизанщиной, которой пропитана IV армия.
Реввоенсовет-IV приступил к самым энергичным мерам по очистке армии от провокаторско-
