выговору, из трущоб Кана. Они обогащаются, грабя соседние имения, особенно небольшие, которые некому оборонять. Поместье моей жены, Брингхерст, было разрушено всего пару месяцев назад. В графстве нарастает возмущение, и от меня требуют принять меры против де Котэна, но я не могу этого сделать, пока не соберу против него достаточно улик. — Он тяжело вздохнул. — Жена крайне недовольна моей медлительностью.
Сэр Рейнальд поднял брови.
— Понимаю твое огорчение. Ты ведь очень любишь ее. Со временем все разрешится. — Рейнальд прищурился. — Да она смотрит на тебя с обожанием! Вы недавно поссорились, или мне это показалось? — Он нахмурился. — Может, я немного переиграл, изображая эдакого шута-обольстителя?
Лорд Ален холодно усмехнулся.
— Ты догадлив. Я так сильно ее люблю, что вне себя, когда она обращает внимание на другого… даже мертвого. Ее сосед был убит во время налета, а я решил, что Гизела в него влюблена. Видишь ли, она обвинила меня в трусости, когда я отказался предъявить обвинения де Котэну, но, может быть, в ее решительности заключено нечто большее — желание отомстить с моей помощью. Это меня терзает.
Де Турель понимающе присвистнул.
— Видишь, в какую ловушку я угодил, — поморщился Ален, — и смогу выбраться из нее только по приказу короля.
— Возможно, у меня есть средство тебя вызволить, — сказал де Турель. — Король послал меня с весьма деликатным поручением. Вот почему я путешествую с таким ограниченным конвоем.
Ален оживился.
— У него поручение для меня? Он требует меня в Уоллингфорд? Если так…
— Нет, мой друг. Осада будет тянуться долго. Может быть, мы даже откажемся от этой затеи: вроде собирались осадить Малмэсбери, но пока ничего не решено. — Он помолчал. — Королю стало известно, что ты когда-то дружил с Генрихом Плантагенетом. Лицо лорда Алена стало суровым.
— Если король сомневается в моей преданности…
— Нет-нет! Это правда, что ты хорошо его знаешь?
— Ну, не так чтоб очень хорошо… Мы служили с ним вместе еще пажами, но недолго, затем снова встретились при французском дворе, когда меня послали с поручением к королю Людовику.
— Какого ты о нем мнения как о человеке и военачальнике?
— Высокого, — не колеблясь ответил Ален. — Но это, разумеется, мое личное к нему отношение. Как я уже говорил, мы были недолго знакомы — я перешел служить к Роберту Боумонту. Генрих еще мальчиком мог быть самым надежным другом и в то же время — опасным противником. Он отличался чувством справедливости — а это ценное качество для правителя — и никогда не ленился, всегда был занят полезным делом. Конечно, с тех пор он мог измениться. Теперь он женат на Элеоноре Аквитанской note 16 и, говорят, стал честолюбив.
— Король считает, что Генрих скоро высадится на южном побережье, возможно, около Пула или Уэрэма. Нам известно, что он собирался отплыть из Барфлера сразу после Рождества.
— Понятно.
— Король хотел бы, чтобы ты снова встретился с Генрихом, — тихо сказал Рейнальд де Турель.
Де Тревиль понимающе кивнул.
— Но это будет истолковано как предательство.
— Кое-кто так и подумает. Миссия рискованная. Вполне вероятно, что Генрих не захочет с тобой встретиться и тебя могут арестовать как шпиона.
— Король посылает именно меня к Генриху? Но для этого есть люди и поважнее.
— Возможно, но он больше доверяет тебе. О договоре пока нет речи, тем более что без согласия королевского совета это невозможно.
— Но, Рейнальд, было столько попыток к перемирию! Матильда считает, что ее права на престол несомненны, а Стефана избрали бароны… — Де Тревиль пожал плечами.
— Король устал, Ален, и боюсь, что он нездоров. Он хочет покончить с этой неразберихой ради спасения королевства.
— Да будет так! Мы все этого хотим.
Де Турель задумчиво постукивал пальцем по краю золотого кубка.
— Если король умрет, то Генрих мог бы стать подходящим претендентом на трон.
— Но сыновья короля — Юстас в особенности — никогда на это не согласятся.
— Возможно, Юстас и не согласится — он своеволен и неуправляем, но Вильгельм может подчиниться воле короля.
— А на то есть королевская воля? — прямо спросил Ален.
— С Юстасом становится все труднее находить общий язык. Люди боятся его диких выходок. После смерти королевы Стефан постоянно ссорится со старшим сыном. Неизвестно, чем это все закончится.
— Если меня допустят к Генриху, я, разумеется, не должен ему об этом говорить?
— Так далеко не стоит заходить. Король хочет услышать твое мнение о Генрихе. Ему надо знать, примет ли народ Англии Генриха Плантагенета. Если бы ты смог встретиться с ним, а затем доложить об этом королю, мы решили бы, стоит или нет предлагать совету такой договор.
Ален откинулся в кресле и с мрачным видом уставился на раскаленный уголь в жаровне.
— Я должен ехать тайком? — Да.
— А если меня схватят и обвинят в предательстве?
— Король постарается тебя вызволить, но…
— Все время это «но»!
— Полагают, что Генрих, скорее всего, в Девайзесе встретится с некоторыми баронами- отступниками.
— Король считает, что они опасны?
Де Турель тяжело вздохнул.
— Война не прекращается, а с ней и страдания. Многие не хотят, чтобы Юстас наследовал отцу, да и церковь против него. Вполне естественно, что люди потянутся к более молодому человеку, как к избавителю. Король не может больше медлить, иначе его войско покинут самые умелые командующие.
Ален молча вертел в руке кубок, внимательно глядя на ярко-красные блики вина, вспыхивающие в отсветах огня.
— Мне придется путешествовать под чужим именем, — наконец произнес он. — Я возьму с собой ограниченный конвой. Надо торопиться, чтобы застать Генриха, да и погода плохая, из-за этого можем задержаться в пути.
— Да, поспешим, я с трудом добрался сюда из Уоллингфорда.
А Ален уже составлял план действий.
— Я мог бы выдать себя за богатого купца из Окема. Это не вызовет подозрений — ведь я стану выступать как бы от лица тех, кто боится за свою собственность и видит в Генрихе защитника.
— Он узнает тебя, когда увидит?
— Конечно. Тогда-то мне и придется рассказать об истинной цели моего путешествия.
— Ален, ты рискуешь, но…
Барон пожал плечами.
— У Генриха крутой нрав Плантагенетов, унаследованный от предков. Меня могут убить тут же, если решат, что я королевский шпион, но, как я уже говорил, Генрих славится также и своей справедливостью. Надеюсь, он выслушает меня. Мальчиком он, бывало, приходил на помощь младшим, если их обижали. Я верю в успех!
— А что, если ты возьмешь с собой красавицу жену? Генрих, как я слышал, дамский угодник. В этом он похож на своего отца.
Черные глаза Алена грозно блеснули.
— Ты хочешь, чтобы я рисковал жизнью Гизелы?
— Тогда возьми с собой какую-нибудь девушку, — Рейнальд де Турель расплылся в белозубой улыбке, — но не думаю, что леди Гизеле стоит опасаться Генриха, даже если ее мужу отрубят голову.
Ален снова погрузился в угрюмое молчание.
