импичмент — прим. перев.). «Для ребят «заниматься сексом» означает иметь половое сношение, — рассуждает Раппапорт, вторя тому, что мне говорили многие другие учителя. — Так что, когда мы говорим «избегайте полового сношения», не упоминая все остальное, получается, что всего остального будто не существует. Они воспринимают это как «не занимайтесь сексом».
Когда разработчики учебных программ начали осознавать эту путаницу, они вставили в них упражнения, в которых учащиеся должны обсуждать, что именно означает воздержание. Тем не менее «главное послание», укоренившееся глубоко в родном языке, держится насмерть. Один педагог из Миннеаполиса так пересказал определение, которое дают воздержанию его ученики: «Мы делали эти вещи руками и ртом, и с трапецией, и с пони — но мы не занимались сексом».
Представляя половое сношение как «самую–самую» — и, подразумеваемо, единственно «нормальную» — сексуальную практику, педагоги не только увеличивают вероятность, что их ученики будут иметь посредственный секс, пока не наткнутся на какой–нибудь другой источник сексуального просвещения. Сознают они это или нет, но они также передают и постулат, что секс является главным образом гетеросексуальным и репродуктивным и, что важнее всего, что он всегда опасен.
Такой неинформированный секс, более того,
Та школьница из Миннеаполиса, которая играла с пони и трапецией, намекала на то, что показывают результаты скудных поведенческих исследований. Сексуальный опыт — по виду, частоте, возрасту дебюта — различается в зависимости от расы ребенка или подростка, его или ее экономического класса, а также от пола и от того, живет ли он или она в городе или деревне. Но в общем можно сказать, что страх перед СПИДом увеличивает распространенность непенетративных сексуальных практик среди подростков и детей. Уже в доподростковом возрасте большинство детей начинают «крутить» эротизированные «романы». В 1997 году четверть четырнадцатилетних мальчиков сказали, что трогали наружные половые органы девочки, а 85 процентов тинейджеров кого–либо целовали в романтическом смысле. Почти треть старшеклассников в одном калифорнийском исследовании мастурбировали кого–то другого, и от четверти до половины занимались гетеросексуальным минетом или куннилингусом. Хотя они признают недостаточность статистических данных, некоторые деятели общественных наук считают, что журналисты преувеличивают количество орального секса среди подростков, особенно среди младших подростков.
Вдобавок к тому, что ребята делают, однако, не менее интересно и то, что те вещи, которые они делают, значат для них. В то время как поколение их родителей было склонно рассматривать оральный секс как более интимный, чем половое сношение, многие ребята видят то же самое ровно наоборот. Один четырнадцатилетний мальчик сказал репортеру, что половое сношение подразумевает «настоящую привязанность», а оральный секс вообще не обязательно означает какие–либо отношения.
Со всем этим троганием и сосанием, получают ли дети и подростки сексуальное удовольствие, даже если их учителя пренебрегают упоминать об этом? Это трудно узнать. Ибо, хотя оценщики программ сексуального образования могут измерить влияние обучения контрацептивам на практику предохранения или предоставления информации о заражении ВИЧ на пользование презервативами, они редко задают вопросы того рода, который помог бы им оценить влияние школьного ханжества (или «Баффи — истребительницы вампиров», если уж на то пошло) на то, как секс
Исследований качества детско–подросткового сексуального опыта практически нет. Добиться финансирования на то, чтобы опросить взрослых об их сексуальных установках или поведении, — уже тяжело; задать те же вопросы несовершеннолетним — почти криминал. Конгресс каждый раз блокирует опросы детей и подростков, в которых упоминается оральный секс. Вообразите себе, что означало бы обратиться в Национальные институты здравоохранения с целью выяснить что–либо о фантазиях шестнадцатилетних, об их желаниях, об их возбуждении или оргазме? Подобное, в глазах многих влиятельных членов Конгресса, граничило бы с сексуальным злоупотреблением.
И все же нет причин полагать, что дети и подростки чем–то отличаются от взрослых в этом отношении. Даже в самых благоприятных условиях удовольствие требует практики. А сексуальное невежество, соединенное с сексуальной виной, исходящей от родителей, священнослужителей, учителей и социальной рекламы, способствует паршивому сексу и всем тем эмоциональным «вредам», в которых преподаватели только–воздержания обвиняют подростковую сексуальную активность. Сексолог Лионор Тифер говорит: «Невозможно отделить вопросы принуждения и согласия, сожаления, невроза, вреда или злоупотребления от культуры, в которой нет сексуального образования».
Некоторые люди, с которыми я разговаривала, высказывают догадку, что нынешний подростковый секс может быть хуже, чем был у прошлых поколений. Стандартное объяснение — путаница в умах: СМИ говорят: «Просто делай это»; школы говорят: «Просто скажи «нет»'. По моему собственному ощущению, здесь всё сложнее. Начать хотя бы с того, что популярная культура, мягко говоря, эклектична в своих посланиях о сексуальности. По одному каналу мальчики в сериале «Queer as Folk» пялят друг дружку в подсобном помещении дискотеки; по другому — персонажи не могут укрыться от надзора ангелов. Элли Макбил проводит половину дня в оргазмических фантазиях о своих клиентах, а вторую половину дня ее соблазняют ее партнеры по адвокатской конторе; тем не менее, когда она узнаёт, что ее соседка по комнате переспала с мужчиной на первом свидании, то чуть не падает в обморок. Единственное стойкое, последовательное послание в СМИ — будь то о гамбургерах, таблетках от головной боли или о высокодоходных инвестициях — «получи это сейчас». Американцы всех поколений ожидают немедленного удовлетворения желаний — любых желаний.
Это требование иметь всё и сразу может быть пережитком культуры неизвиняющегося гедонизма шестидесятых годов. Но та культура предлагала средства и некоторое обучение в искусстве и ремесле немедленного и длящегося удовольствия: наркотики, досуг и доступное широким массам просвещение в сексуальных техниках — от эротического массажа до клиторального оргазма. В определенном смысле, эти культурные и эротические перемены оказались необратимы; просто внимательно посмотрите на полки с литературой для «работы над собой» в книжном магазине, если так не думаете (не говоря уже о полках с порнографией в любом пункте видеопроката какого–нибудь мелкого городка). Но упоение излишествами, которое характеризовало ту эпоху, обернулось раскаянием. Правые предъявили обвинение контркультуре как той «корзине», в которой нас всех несут в ад, и все кивают, как кроткие овечки. Один из результатов: юные люди, вероятно, чувствуют столь же острую сексуальную потребность, что была у их родителей в их возрасте. Но, поскольку они получают мало подлинного обучения удовольствию из какого–либо источника, они с меньшей вероятностью находят удовлетворение.
Хотя многие «сексуально активные» подростки совершают половое сношение лишь от случая к случаю, по их собственным рассказам можно судить, что, когда случается такая возможность, оно происходит быстро, и оральный секс — дело не менее поспешное. «Раньше мы делали всё такое медленное, целовались–ласкались, — рассказала мне одна семнадцатилетняя, которая незадолго до того рассталась с
