Вне себя от бешенства я ворвался в квартиру. Первым попался на глаза мужчина, одетый в костюм.
— Я Майкл Брок. Какого черта?
— Лейтенант Гэско, — вызывающе представился тот.
— Покажите ваш жетон. — Я повернулся к Клер, стоящей у холодильника с чашкой кофе в руке. Похоже, она обрела привычную невозмутимость. — Дай, пожалуйста, ручку и чистый лист бумаги.
Лейтенант сунул мне в лицо полицейский жетон.
Я громко прочел имя.
— Что ж, вы будете первым, на кого я завтра в девять утра подам жалобу в суд. Кто там еще?
— Трое каких-то типов, — ответила Клер, передавая мне ручку и бумагу. — По-моему, они в спальне.
Я прошел в глубь квартиры. За мной потянулись Гэско и Клер. В спальне для гостей коп, стоя на четвереньках, заглядывал под кровать.
— Ваши документы! — рявкнул я.
Коп вскочил на ноги, готовый растерзать меня. Сделав шаг вперед, я прошипел:
— Документы, ничтожество!
— Кто вы такой? — Отступив, он с недоумением посмотрел на Гэско.
— Майкл Брок личной персоной. А вы?
Коп протянул жетон.
— Даррел Кларк, — прочитал я и записал имя. — Ответчик номер два.
— Вы не сможете выдвинуть против меня обвинения.
— Слушай, малыш, ровно через восемь часов в здании федерального суда я предъявлю тебе иск на миллион долларов за незаконный обыск. И выиграю его. Получу решение и пущу тебя по миру.
Из соседней комнаты, моей бывшей спальни, вышли двое.
— Клер, достань, пожалуйста, видеокамеру. Я хочу запечатлеть это безобразие.
Клер скрылась в гостиной.
— У нас есть выписанный судьей ордер, — ушел в защиту Гэско. Трое его подручных взяли меня в кольцо.
— Обыск незаконен. Тому, кто послал вас, придется отвечать, как, впрочем, и всем вам. Сначала вас уволят, надеюсь, без выходного пособия, а потом вы будете отвечать по вульгарному гражданскому иску.
— Полицейские неприкосновенны. — Гэско обвел взглядом подчиненных.
— Черта с два!
Появилась Клер с видеокамерой.
— Ты сказала им, что я здесь больше не живу?
— Да. — Она направила на нас объектив.
— А вы все-таки начали обыск, чем и нарушили закон. Знали, что должны убраться, однако решили поразвлечься. Любопытно покопаться в чужом барахле, да? Вам дали шанс отличиться, парни, но вы упустили его. За это нужно платить.
— Чушь, — неуверенно возразил Гэско.
Он знал, что перед ним правовед, но не представлял, что лёд, на котором я выписывал юридические кренделя, весьма хрупок.
— Ваши имена, — обратился я к оставшимся полисменам, не удостоив Гэско взглядом.
Они предъявили жетоны. Ральф Лилли и Роберт Блоуэр.
— Благодарю. Вы, таким образом, становитесь ответчиками номер три и номер четыре. А теперь вам пора проваливать.
— Где досье? — насупился Гэско.
— Его здесь нет, поскольку я живу в другом месте. Именно поэтому, лейтенант, вы будете давать объяснения в суде.
— Мне это не впервой.
— Тем лучше. Кто ваш адвокат?
Он промолчал, и я направился к двери. Четверка неохотно потопала за мной.
Похоже, видеокамера присмирила их. Блоуэр пробормотал что-то про чертовых юристов, и на том инцидент был исчерпан.
Захлопнув дверь, я взял постановление на обыск. Клер сидела у кухонного стола с чашкой кофе и следила за мной.
Отвратительная процедура явно изнурила ее. Однако показывать, что мало-мальски нуждается в моем присутствии, она не собиралась.
— О каком досье шла речь?
Вряд ли мои дела ее интересуют.
— Долгая история.
Другими словами, не суйся. Клер поняла.
— Ты вправду обратишься в суд?
— Нет. У меня нет никаких оснований. Просто хотел их выгнать.
— Удалось. Поздравляю. Они вернутся?
— Нет.
— Приятно слышать.
Я сунул ордер в карман. Искать предписывалось только один предмет: папку с делом «Ривер оукс/ТАГ». Досье вместе с копией было надежно спрятано у меня на чердаке.
— Ты сказала им, где я живу?
— Я не знаю, где ты живешь.
Воцарившейся паузы вполне хватило бы на выяснение моего нового адреса. Клер ею не воспользовалась.
— Мне очень жаль, что так получилось.
— Ничего страшного. Лишь бы не повторилось.
— Обещаю.
Расстались мы без объятий и поцелуев, даже не прикоснулись друг к другу. Я пожелал ей спокойной ночи и убыл.
Именно этого она и ждала от меня.
Глава 20
Во вторник мы с Мордехаем должны были вести прием в организации «Братство активных сторонников ненасилия», сокращенно БАСН, едва ли не самом большом приюте столицы. За рулем опять сидел Мордехай. Он решил в течение первой недели сопровождать меня повсюду, дабы потом избавить от опеки навсегда.
Барри Нуццо остался глух к моим угрозам и предупреждениям. В «Дрейк энд Суини» предпочли жесткие правила игры, чему я не удивился. Похоже, ночной налет явился прологом моего светлого будущего. Я посчитал себя обязанным рассказать Мордехаю правду.
— Я уехал от жены, — начал я, когда машина тронулась с места.
В столь ранний час — восемь утра — печальная весть застала Мордехая врасплох.
— Мне искренне жаль, — ответил он, едва не сбив мужчину, совершавшего пробежку по обочине.
— Жалеть не о чем. Сегодня ночью в нашу квартиру ввалилась полиция с обыском. Хотели видеть меня, но больше всего — досье, которое я прихватил, уходя из фирмы.
— Что за досье?
— Дело Девона Харди и Лонти Бертон.
