Мысли герцога были тревожными. Он знал, что должен жениться, причем на богатой, и уже свыкся с мыслью о союзе с Аллегрой Морган. Но сейчас сомневался в мудрости принятого решения. Она совсем не годится для роли герцогини Седжуик. Все девицы, которых он встречал до сих пор, были почтительны, кротки и милы, склонялись перед желаниями своих повелителей, даже если эти джентльмены были явно не правы. Аллегра, как он уже понял, не из таких. Что же за герцогиня из нее выйдет? Возможно, было бы лучше расторгнуть помолвку и позволить гордому роду умереть вместе с ним и Джорджем.
Именно положение Джорджа послужило причиной невеселых размышлений. Куинтон так переживал за брата, но тут явилась Аллегра и мигом все уладила. Герцог был вынужден признать, что, хотя и был рад счастью Джорджа, в то же время находил действия Аллегры откровенно раздражающими. Почему ей так все легко дается, черт побери, тогда как к нему удача постоянно поворачивалась спиной?! Но может, для дочери самого богатого в Англии человека нет ничего невозможного? И это сильнее всего ранило его гордость.
Он опозорит фамильное имя, заключив брак исключительно по расчету. Разве человек чести способен на такое?! Да, если он находится в отчаянном положении…
Конечно, Аллегра ослепительно красива, у нее безупречные манеры и доброе сердце, но в то же время порой она пряма и дерзка до грубости. Бесконечно терпеливая со слугами и теми, кто был ниже ее по положению, она совершенно забывала об этой добродетели в присутствии высокородных особ, не обращала внимания на титулы и звания и не выносила глупцов. К тому же она была так чертовски независима, когда речь шла о деньгах.
— Я, — уже успела сообщить жениху она, — стану присматривать за слугами. Они имеют привычку распускаться и даже воровать, если возникнут соблазны. Лучше с самого начала не давать им повода для этого.
— Крофты служат в нашем доме едва ли не с детства, — надменно бросил герцог.
— Я не говорю о Крофтах, — возразила Аллегра, — но мне придется нанять целый штат прислуги. Нельзя же, чтобы милый старина Крофт и его добрая женушка вдвоем управляли таким огромным хозяйством, каким скоро будет наше. Я, разумеется, стану платить слугам из тех денег, что даст мне отец.
Можете делать со своими все, что пожелаете. Жена ведет хозяйство, муж — дела поместья. Так меня наставляла тетя‑мама.
Или она не права?
Герцогу пришлось неохотно признать, что новоиспеченная леди Морган совершенно верно распределила обязанности в семье. Но и это неизвестно почему его обозлило. Аллегра же безмятежно продолжала все делать по‑своему, на деле доказывая, что все можно купить. По‑видимому, она искренне считала, что деньги дают ей право командовать в чужом доме. И хотя ему была ненавистна мысль об этом, все же вкус Аллегры нельзя было назвать дурным или претенциозным. Она не тяготела к вызывающей роскоши и обладала несомненным чувством стиля. Богатство ее отца спасло Куиитона и его поместье, но осознание этого еще больше выводило его из себя.
Зато дом преобразился. Нужно быть честным: герцогу нравилось все, что он видел. Внешний вид Хантерз‑Лейра остался в неприкосновенности. Здание было построено в форме буквы 'Н', как было модно в 1500 году, когда правил первый король из династии Тюдоров Генрих VII и дом восстанавливали после опустошительного пожара. Выцветший с годами кирпич отливал розовым в тех местах, где обвивающий стены плющ чуть поредел. На крытой сланцевой черепицей крыше возвышались каменные дымовые трубы. Поврежденные черепичные плитки заменили, окна укрепили, перекрасили и вымыли. Его любимая зала в той части старинного дома, которая уцелела при пожаре, была по его требованию оставлена нетронутой.
Но Аллегра приказала вымыть и отполировать каменный пол, стенные панели, вычистить каменные очаги и оконные проемы. Войдя как‑то в залу, он увидел лакеев, которые, стоя на длинных лестницах, усердно мыли стекла. К собственному удивлению, герцог увидел, что в рамы вставлены витражи, о существовании которых он даже не подозревал. Гобелены и шелковые знамена были сняты, вычищены, починены и водворены на прежние места. После всех стараний мебель засверкала, а на главном и боковых столах были поставлены цветы, наполнявшие воздух благоуханием.
Тесная передняя, к которой прежде примыкали какие‑то бесполезные каморки, после того как убрали перегородки, превратилась в просторный, изящный овальный холл с широкими лестницами по обеим сторонам.
Шесть дней в неделю в доме кипела работа. Под ноги попадались ведра с алебастром, водой и песком. Уже была отделана новая столовая; ее стены обтянули красной парчой и повесили дорогие картины. Люстры, заказанные в ирландском городе Уотерфорде, славившемся своим хрусталем, должны были прибыть только в начале будущего года. Мебель, изготовленная в мастерских знаменитого Чиппендейла, обещали прислать еще до свадьбы.
На первом этаже располагались библиотека, небольшой кабинет герцога, будуар герцогини и большая гостиная. На втором — столовая с буфетной, великолепная бальная зала и еще одна маленькая семейная гостиная.
Крохотных клетушек больше не существовало: стены попросту снесли. Третий этаж был отведен для хозяйских и гостевых спален. На четвертом находились помещения для слуг.
Первыми были закончены комнаты Аллегры, отделанные в ее любимых тонах. Стены небольшого салона до половины обтянули бледно‑зеленой парчой, а ниже отделали панелями светлого дерева. На дубовом полу лежал обюссонский ковер: на светло‑зеленом фоне были рассыпаны золотистые и розовые цветы с темно‑зелеными листьями. Занавеси тоже были из зеленой с золотом парчи, в тон золотистой, с кремовыми точками, парчовой обивке дивана. Стулья с изогнутыми спинками и ножками были обтянуты такой же парчой, что и диван.
На каминной полке стояли красивые позолоченные часы, бившие каждую четверть часа.
Лорд Морган лично заказал мебель для дочери еще до отъезда из Лондона, поэтому обстановка красного дерева была не только изящна, но и элегантна. На пристенных столиках красовались небольшие фарфоровые чаши, наполненные сухими лепестками роз и левкоев. Канделябры и подсвечники были из позолоченного серебра, лампы — из хрусталя.
Спальня была декорирована в розово‑кремовых тонах.
Старинную кровать из золотистого дуба дополнили балдахином и занавесями из розовой шелковой парчи, которые могли по желанию хозяйки сдвигаться. Аллегра никогда не видела такой огромной кровати, но она оказалась вполне на месте.
Куинтон сказал, что кровать сделали в прошлом веке, и Алдегре она так понравилась, что было решено ее оставить. Кроме того, в спальне поместились гардероб красного дерева, туалетный столик с зеркалом в резной раме, комод, небольшой прикроватный столик и стул с кремовой гобеленовой обивкой у камина. На дубовом паркете лежал еще один обюссонский темно‑розовый ковер с вытканной по краям гирляндой из чайных и светло‑розовых роз с темно‑зелеными листьями. На окна повесили кремовые с розовым парчовые шторы. У двери в гардеробную стоял сундук работы Чиппендейла, над которым висело зеркало. По другую сторону от гардеробной находилась уютная комнатка для Онор. Покои герцога, смежные с комнатами Аллегры, еще не были закончены.
Нет, он не будет жаловаться даже себе самому на перемены, произошедшие с домом, решил Куинтон Хантер. Состояние невесты, казавшееся неисчерпаемым, стало поистине Божьим благословением для Седжуиков. Герцог любил свой дом, но только теперь он наконец стал таким, каким всегда хотел видеть его хозяин. Только это и честь Хантеров помешали ему разорвать помолвку. К тому же, как только Аллегра родит ему детей, они смогут, как многие супружеские пары, пойти разными дорогами и вести каждый свою жизнь.
Брат герцога Джордж был счастлив. Так счастлив, что Клинтону было почти стыдно за свои крамольные намерения. Переговоры о покупке фермы шли полным ходом. К концу месяца Джордж станет владельцем пятисот акров земли неподалеку от Хантерз‑Лейра. Сквайр Франклин, узнав о переменах в жизни поклонника дочери, был готов дать свое благословение на союз между семьями. Поговаривали даже о свадьбе в конце месяца — разумеется, самой простой и немноголюдной.
Франклин, человек практичный, всегда симпатизировал молодому лорду Хантеру, но человек без денег
