чему.
— Я бы не стала носить корсет, даже если бы мне приказали! — провозгласила Аллегра.
— Когда‑нибудь вы можете и передумать, мадемуазель Морган, — усмехнулась модистка. — Voila![1].
— Вы возвращаетесь в Лондон завтра? — спросила Аллегра.
— Да, мадемуазель, — вежливо кивнула модистка.
— В таком случае отвезите мое письмо своей хозяйке и передайте ей на словах мои пожелания относительно тканей.
Если она не согласится, мне придется просить об этом импортеров, торгующих с папиной компанией. Но не хотелось бы терять тот чудесный зеленый шелк. Из него выйдет прекрасная амазонка, не находите? Так и вижу себя в жакете с золотыми застежками!
— Ничего не скажешь, мадемуазель, у вас не только изумительное чувство цвета, но и безупречный вкус, — похвалила модистка Аллегру.
— Спасибо, — тихо ответила та.
Когда мадемуазель Франсин по приезде в Лондон рассказала мадам Поль о разговоре с Аллегрой, та, к удивлению подруги, рассмеялась.
— А что сказал месье Трент? — спросила она.
— О, Мари, он заявил, что мадемуазель должна иметь все, что пожелает. Неужели лорд Морган настолько богат, что может позволить себе выбросить оставшуюся ткань только ради того, чтобы другая девушка не посмела носить такое же платье! О Мари! И без того так трудно получать товары из Франции, да еще не иметь возможности показать их нашим лучшим покупателям… — едва не плакала Франсин.
— Не ной! — резко оборвала мадам Поль. — Из каждого рулона можно сшить два или три платья, но мы сделаем только одно, а заплатят за три плюс стоимость материи! Таковы условия мистера Трента. Значит, для других заказчиков у нас останется больше времени, а кроме того, не забудь о кругленькой сумме, которую мы положим в банк! А теперь скажи: что, эти девушки хороши собой? Или дурнушки?
— Мисс Морган необычайно красива. Кожа белоснежная, как лепестки гардении, без единого пятнышка, а волосы цвета красного дерева, из которого ты в прошлом году заказала стол у мистера Чиппендейла[2]. Темные, но не каштановые и не черные, с едва заметным красноватым отливом. А глаза! Таких я еще не видела! Темно‑лиловые, как фиалки!
— Как фиалки? — недоверчиво повторила мадам.
— Именно. Густые темные брови и ресницы. Она, правда, немного выше ростом, чем сейчас модно, но это ее не портит.
Стройная, с невероятно тонкой талией. Грудь не слишком полная, но приятно‑округлая. И плечи достаточно изящные.
Драгоценности будут прекрасно на ней смотреться. Руки и ноги маленькие, точеные.
Что же до леди Сирены, она миниатюрна, как фарфоровая статуэтка. Волосы — чистое золото, ни единой темной прядки. Глаза — серо‑голубые, с поразительно длинными рыжеватыми ресницами. Она настолько изысканна, что джентльмены будут ее обожать. Мисс Морган всячески ее оберегает, поскольку леди Сирена естественна и мила, как весенний цветок. Совершенно очаровательна и любит свою кузину так же сильно, как та — ее. Крайне необычная пара.
— Но мисс Морган вовсе не так уж беспомощна, — заметила мадам.
— Уж это точно! — согласилась мадемуазель Франсин. — Мила и образованна — возможно, даже чересчур для молодой дамы из хорошей семьи. Не терпит глупцов и напрямую высказывает свое мнение. Вполне сознает свое могущество, силу отцовского богатства и то, что она наследница своего отца.
Если она что‑то пожелает, то непременно добьется своего. Не знаю, сумеет ли она понравиться мужчине, несмотря на свою ослепительную красоту и богатство.
— Она подцепит титулованного мужа еще до конца сезона, — цинично предсказала мадам. — Ее семья постарается найти ей самого знатного жениха, какого только возможно получить за деньги, и мисс Морган выйдет за него, помяни мое слово! Не удовольствуется простым баронетом или мелким дворянчиком, нет, это будет отпрыск древнего рода, и богатство ее отца поможет ей его заарканить.
— Ну а любовь? — жалобно вздохнула Франсин.
Мадам рассмеялась.
— Эти англичане заключают браки, словно торговцы свои сделки! Боюсь, чувства тут не играют роли. Лишь положение и состояние принимаются ими в расчет.
— Pauvres petites![3] — пожалела мадемуазель.
— Не стоит их жалеть. Они получат именно то, что заслужили. И как ни странно, многие будут очень счастливы. Непонятные люди эти англичане. Для них самое главное — дом и семейный очаг. Никакой тяги к приключениям.
— А как же любовь? — настаивала мадемуазель.
Мадам снова рассмеялась.
— Ты так романтична, Франсин, — заметила она. — А теперь неси листки с мерками и начнем делать выкройки.
По приезде в Лондон Аллегра нашла кипу приглашений, адресованных ей и Сирен. Конверты громоздились на серебряном подносе, разложенные в порядке получения.
— Господи! — воскликнула девушка. — Что мне с этим делать?
Чарлз Трент взял у дворецкого Маркера тяжелый вычурный поднос.
— Я сам просмотрю их, мисс Аллегра, и распоряжусь, чтобы на каждое ответили как полагается. Кстати, вот герб Беллингемов. Их балом обычно открывается сезон. Это мы, разумеется, примем. Некоторые ищут способов возвыситься в обществе, приглашая таких особ, как вы. Есть приглашения и от важных особ и приемы, которые молодым девушкам посещать не полагается.
— Какие именно? — насторожилась Аллегра.
— Например, вечера карточной игры, где ставки очень велики, — улыбнулся Трент. — Говорят, герцогиня Девонширская может проиграть за ночь тысячи фунтов. Вы же не хотите впутаться в подобную историю, тем более что всегда найдутся те, кто будет рад заманить вас в игорные заведения.
Вряд ли ваш отец одобрит такое.
— Этот самый сезон кажется мне все более опасным предприятием, — вздохнула Аллегра. — Жаль, что папа не позволил мне остаться дома. Если так уж необходимо выйти замуж, лучшего кандидата, чем Руперт Таннер, трудно сыскать. Он делал мне предложение, но папа и слышать ничего не хочет.
— Младший сын?! Ни в коем случае! — возмутилась леди Эббот.
— Но его отец был бы рад этому браку.
— Еще бы! Женить младшего сына на самой богатой наследнице во всей Англии! Да о такой выгодной сделке можно лишь мечтать! Старый граф Экерли — хитрый лис, он своей выгоды не упустит! Кроме того, жена графа не из тех, с кем хотел бы породниться твой отец, пусть и через детей. Это его вторая жена, и ее происхождение крайне сомнительно.
— Но ты же не любишь Руперта, — поддакнула Сирена. — Сама говорила, что он тебе как брат.
— Да, но мне с ним спокойно, и, кроме того, он во всем меня слушается, — откровенно призналась Аллегра.
Мистер Трент проглотил смешок.
— А теперь поспешите наверх, — скомандовала леди Эббот и, повернувшись к дворецкому, приказала:
— Маркер, пошлите лакея к мадам Поль передать, что мы приехали и хотим назначить примерку как можно скорее. Нельзя, чтобы девушек видели на людях в старомодных провинциальных платьях.
— Сию минуту, мадам, — с поклоном ответил дворецкий.
Дамы довольно быстро освоились в доме на Беркли‑сквер, а ближе к вечеру, когда все сидели в саду, наслаждаясь последними лучами заходящего солнца, пришел дворецкий с визитной карточкой,
