жизни и смерти одного человека зависела судьба всей нации.
ПОБЕДЫ ИМПЕРИИ
Королем Бонапарт становиться не пожелал: на памяти было, как плохо они иногда кончают, да и размах не тот. Ему больше импонировал пример Карла Великого - тот короновался как император, а власть свою распространил на весь Запад. (А мы - давайте постараемся по возможности не называть больше Наполеона Бонапартом. Государей не принято именовать по фамилии. Не говорим же мы, к примеру, про Петра Великого: «Романов победил под Полтавой». Не будем уподобляться высокомерным и насмешливым англичанам, которые продолжали фамильярно величать повелителя Франции и много чего еще «Бони».)
Все неподчинившиеся пока дворы отнеслись к такому намерению резко отрицатющшгсойтя проявлением безумной гордыни. А французский народ был категорически согласен - плебисцит опять дал почти стопроцентный результат. Церемония коронации была великолепной. Для возложения императорского венца на корсиканскую голову в Париж был с почетом доставлен папа Пий VII (не Наполеону же было ехать ради та 607 * кого дела в Рим, подобно своему древнему предшественнику Карлу). К Нотр-Дам, где должен был совершиться обряд, стекались тысячи золоченых карет с придворными, генералами, министрами, кардиналами и прочими - прочими - прочими. Сотни тысяч народа взирали на происходящее восхищенными глазами.
Наполеон не был бы самим собой, если не внес бы коррективу в старинный обряд. Когда дело дошло до венчания его на царство, он выхватил из рук папы римского корону и сам возложил себе на голову (Жозефину через несколько минут он собственноручно короновал в императрицы уже не экспромтом, а по заранее составленному сценарию).
Такое вот предание дошло до нас. Когда свежекоронованный император спросил одного заслуженного республиканского генерала, как ему понравилось торжество, тот ответил: «Очень хорошо, ваше величество, жаль только, что недостает сегодня трехсот тысяч людей, которые сложили свои головы ради того, чтобы подобное стало невозможным».
В третью антифранцузскую коалицию вошли Англия, Австрия и Россия. Присутствие нашего отечества в этой компании отчасти связано со следующим обстоятельством. Когда в Петербурге узнали о расправе над энгиенским герцогом, молодой государь Александр I отреагировал формальной нотой протеста против нарушения суверенитета Бадена, на территории которого тот был захвачен.
В ответ на эту ноту Наполеон поручил Талейрану составить письмо, которым Александру было нанесено оскорбление, какого он не получал во всю свою жизнь и которого никогда не мог простить. В послании говорилось, что он (Наполеон) настиг на чужой территории человека, готовившего его убийство, и что если бы Александр преследовал где бы то ни было убийц своего отца, он (Наполеон) ни в коем случае не выразил бы ему своего недовольства. Это был беспардонно прозрачный намек на участие Александра в заговоре, приведшем к гибели его отца, убийцы которого преспокойно сидели не в Бадене, а в Зимнем дворце.
Наполеон, с нетерпением готовящийся в Булони к «взятию Лондона и Английского банка», 27 августа 1805 г. получил одновременно два сообщения: о выходе к нему объединенной франко-испанской эскадры адмирала Вильнева, которая должна была прикрывать вторжение на Британские острова, и о том, что русские войска во главе с Кутузовым выступили на соединение с австрийцами и следует ожидать скорого удара с востока.
Каким бы огорчительным ни было изменение ситуации, Наполеон всегда реагировал немедленно. Бросок за Ла-Манш был отложен до лучших времен, а сейчас французская армия снялась из Бу-лонского'лагеря и двинулась в Баварию, куда уже вступали войска австрийского^сенерала Мака.
Огромная наполеоновская армия к тому времени была разделена на семь корпусов, которые возглавляли командиры, получив шие вновь введенный маршальский чин. Это были Бернадот, Даву, Сульт, Ланн, Ней, Мармон и Ожеро - сравнительно молодые одаренные люди.
Их корпуса представляли собой вполне самостоятельные армии, обладающие собственной кавалерией и артиллерией. Но основная кавалерийская масса находилась в непосредственном распоряжении императора - ею командовал доблестный маршал Мюрат. Точно так же в центральном подчинении находилась значительная часть артиллерии.
Отдельно от всех прочих формирований существовала семитысячная императорская гвардия, набранная из опытнейших, особо отличившихся бойцов - большинство из них Наполеон знал по итальянским и египетскому походам. Они выделялись нарядными мундирами и высокими медвежьими шапками.
Телесные наказания в армии были недопустимы. Особо виновные приговаривались по суду к смертной казни или каторге, за более легкие преступления полагалась военная тюрьма. Но были еще солдатские товарищеские суды, существовавшие вроде бы негласно, но о которых все знали. Они могли, например, приговорить к расстрелу за трусость в бою - и возмездие совершалось незамедлительно.
Курфюрсты Баварский и Вюртембергский, великий герцог Ба-денский, позабыв о своей принадлежности к империи германской нации, поддержали французов (за это Наполеон вскоре наградил курфюрстов королевскими коронами, которые их потомки носили до 1918 г., а великого герцога отблагодарил австрийскими землями).
Наполеон считал, что один из секретов военного искусства в том, чтобы армия «жила раздельно, а сражалась вся вместе». Двигавшиеся разными дорогами маршалы точно в назначенный срок сошлись у Ульма, крепости близ Дуная, окружив там Мака. Австрийский генерал попытался перейти через Дунай и прорваться на соединение с подходящими русскими войсками, но был отбит. 19 октября 1805 г. он вынужден был капитулировать с 30-тысячной армией и огромными припасами. Всего с начала кампании французы пленили уже более 60 тысяч австрийцев.
Радость победы была омрачена печальным известием: в морском сражении у испанского Трафальгара адмирал Нельсон разгромил франко-испанский флот. Но сам был смертельно ранен в момент, когда успех был уже предрешен (с тех пор матросы разных стран но сят черные ленточки в знак траура по великому флотоводцу). Погиб и испанский командующий. Французский адмирал Вильнев попал в плен. Англия наконец-то вздохнула свободно. «Нельсон заслонил своей грудью Англию» - слова Уинстона Черчилля.
Но не в обычае Наполеона было подолгу горевать. К тому же он уже решил, что морская стихия теперь у него на втором плане. На суше же предстояло иметь дело не только с австрийцами, но и с русскими - единственными, кто пока что довольно успешно противостоял французскому оружию.
Император двинулся вдоль Дуная прямо на Вену, куда вступил 13 ноября, окруженный своей гвардией. Он поселился во дворце своего сбежавшего коллеги Франца - Шенбрунне. Тот послал Наполеону письмо с предложением о перемирии, но последовал отказ.
Следующий тяжелый удар французская армия нанесла по Кутузову. Русские с упорными боями, в
