владычице своих преступников. И отдаем ей вас. Разве не наша идеология сделала нас такими, какие мы есть?
— А какие вы?
— Сильные и бесстрашные. Идеология — та же вера, она делает социум монолитом. А у вас идеологии нет. У вас эта корявая и тщедушная свобода совести. И каждый из вас живет для своего «я». У вас нет понятия «мы»! Вы как те животные, что давно вымерли, маленькие, глупые, курчавые. Как овечки. Вас откармливают. И вас скармливают. Вы же сами свою судьбу решили, когда выбрали такой образ жизни — без общей цели и идеологии. Когда предпочли жить ради пищи и мнимого благополучия, ради себя самого, но не ближнего, которого могут похитить такие, как мы. И коль выпала тебе честь угодить к нам в руки, а значит, стать посвященной матери всех тварей, так прими это достойно. Все, что ест владычица, дает пищу новым поколениям ее детей. Новой жизни на земле, которую глупые овечки потеряли. Твоя смерть не напрасна, ты — будущее нашего мира, понимаешь? И мы этому служим.
— Это безумие, — в ужасе прошептала Марина.
Охотница усмехнулась.
— На мой взгляд, безумие — это жить, как живете вы. О чем тебе горевать? Что ты теряешь?
— Я беременна. — Марина и сама не ожидала, что это прозвучит так громко.
Сабрина замерла. Перестала успокаивающе поглаживать пленницу. Пристально посмотрела в глаза, что прятались за прядями волос. Затем положила Марине ладони на колени и раздвинула ей ноги. Посмотрела на живот.
— Что-то не вижу.
— У меня ранний срок.
— Тогда ты можешь лгать.
— Я не лгу!
— А как проверить? Вспороть тебе брюхо? — Сабрина играючи достала из ножен холодное оружие.
Марина вжалась в стену и снова обвила колени руками.
— Пожалуйста, не надо, — шепнула она.
— Тогда даже не смей заикаться об этом.
— Но мой ребенок…
— Кто тебя обрюхатил? — Сабрина прижала нож к горлу девушки. — Ну? Охотники во время генетического обмена в том поезде?
— Мой муж. Только он. Не надо, Сабрина. Отпусти меня к нему. — Марина заплакала.
— Муж… — Охотница покачала головой. — У тебя, значит, есть муж. Скажи, каково это?
— Что?
— ЭТО, — повторила Сабрина с нажимом.
Теперь настала очередь Марины удивленно смотреть на собеседницу.
— Ты… У тебя… никогда не было мужчины?
— Замолкни! — внезапно вышла из себя охотница и, убрав нож, схватила пленницу за горло.
— Это… это счастье и радость… — прохрипела Марина, запрокинув голову и твердо глядя Сабрине в глаза. — Это настоящее посвящение… Пусти…
Сабрина рывком убрала руку и тихо, неестественно засмеялась.
— Ну что ж, чем раньше ты поймешь, что это уже в безвозвратном прошлом, тем лучше будет для всех, и для тебя в том числе. — Она снова сунула пленнице сверток с жуками и, поднимаясь, добавила: — Кстати, выбора у тебя нет.
8
КЛЮЧИ ОТ МИРА
Тюремный туннель, что вел к «Гагаринской», имел одну особенность. За несколько сот метров до станции, облюбованной сектой свидетелей Армагеддона, влево уходила ветка. Вела она к электродепо. Естественно, туннель тот был давно перекрыт шлакоблоками, обломками кирпичных стен, железными листами и деревянными щитами. Все это было уложено в несколько слоев и являлось непреодолимым препятствием для всего, что могло прийти с поверхности. Однако кому-то понадобилось, чтобы в этой толстой стене была массивная железная дверь. Небольшая, она запиралась на два тяжелых амбарных замка. Казалось, люди сооружали и стену, и дверь, рассчитывая на то, что твари спуститься сюда не смогут. Хотя молва гласит о том, что стена создавалась еще до появления этих чудовищ. Либо до того, как о них узнали люди.
Говорят, раньше дверью часто пользовались искатели. Однако потом что-то случилось, и в довесок к одному замку появился второй — мера предосторожности против некоторых сектантов, пытавшихся иногда пробраться этим путем в другой мир. Бывали случаи, когда патруль, что курсировал на дрезине по туннелю, даже применял оружие, и не один сектант нашел свою смерть у этой двери. Однако погибли они не напрасно. Аид платил за тела, и порой патрульные даже хотели, чтобы сектанты в очередной раз сунулись в запретный проход. Однажды свидетеля Армагеддона удалось пленить, и тогда община передала его тварелюбам в обмен на спокойствие в течение одного охотничьего сезона. Но попытки взять живым свидетеля практически всегда оканчивались плачевно либо для него, либо даже для ловца. Религиозные фанатики с легкостью предпочитали смерть всему, что не вписывалось в их сакральные планы по исполнению воли верховного божества — духа атомной войны. Они часто убивали себя самодельной взрывчаткой, которая крепилась на прочном поясе монтажника. Разумеется, взрыв приканчивал и неосторожного ловца, решившего подарить общине очередной, свободный от тварелюбов сезон.
Чтобы добраться сюда от Перекрестка Миров, требовалось пройти через заставу. Был еще один туннель по соседству, но его наглухо перекрыло обвалом протяженностью в сотню метров. И хотя параллельные туннели с противоположными направлениями движения поездов соединялись технологическими коридорами, нынче это не давало никакой возможности воспользоваться альтернативной дорогой.
Люди здесь прожили много лет, но метро все еще преподносило сюрпризы в виде никому доселе не известных помещений, скрытых в толще земли коридоров и пешеходных туннелей. Селиверстов, пожалуй лучше всех изучивший хитросплетения новосибирского метро, был заметно удивлен, когда им открылся один такой туннель. В сумбуре соединявших параллельные пути технических помещений, набитых различной утварью, а также остатками электрощитов и трансформаторных будок, нашлась непонятного назначения дверь, заваленная ржавым железом. За ней скрывалась лестница, ведущая еще на десяток метров в глубь агонизирующей планеты. А дальше шел длинный туннель — судя по всему, параллельно расположенным чуть выше бетонным жерлам для электропоездов.
Жуковский как бы невзначай вспомнил о существовании этого никому не известного хода. Хотя, похоже, знал о нем всегда. Трудно было судить, как давно пользовались коридором, в котором через равные промежутки встречались ниши со скамейками и разграбленными железными шкафчиками. Пол был покрыт осколками бетона, осыпавшегося, видимо, после сейсмических возмущений, вызванных серией термоядерных взрывов на поверхности. Что до назначения коридора, то оно и вовсе было непонятным. Вполне возможно, что его проложили на случай пожара. Иначе дым от кабельтрасс или синтетической отделки электропоездов не дал бы ни единого шанса находящимся в метро людям. В подобной чрезвычайной ситуации они, скорее всего, должны были спуститься чуть ниже задымляемых туннелей и найти здесь временное убежище либо пути к эвакуации. Возможно, это кажущееся единственно разумным объяснение существования данного коридора и было истинным.
— А ты откуда знаешь про лаз? — хмыкнул Селиверстов, когда они уже оставили позади последний пост Перекрестка Миров и находились на развилке двух туннелей, один из которых вел к «Гагаринской», а другой на поверхность, к электродепо.
— Да мы там крыс ловили поначалу. В коридоре много барахла осталось от беженцев, что неделю после бомбардировок прятались. Я и Сичкарь. Он работником метро был, ну и показал мне пару
