могли быть ликвидированы в течение нескольких лет…»
По этой или по какой другой причине, но 16 июня 1941 г. временный поверенный в делах, секретарь английского посольства г. Баггалей на встрече с Вышинским вёл себя едва ли не заискивающе:
«…По просьбе Баггалея я принял его в 17 час. 10 минут. Баггалей заявил, что он пришёл ко мне как заместителю народного комиссара с первым визитом. Баггалей тут же добавил, что он с большим удовольствием прочёл сообщение ТАСС, опубликованное в советских газетах 14 июня с.г., с опровержением слухов, распространяемых в иностранной печати, о близости войны между СССР и Германией. Он, Баггалей, однако, не совсем понимает и несколько удивлён тем. что в сообщении ТАСС упоминается имя Криппса… Почему в сообщении ТАСС эти слухи и их распространение связываются с приездом Криппса в Лондон?
Я ответил Баггалею, что сообщение ТАСС констатирует факты, как они есть. Факты таковы, что после прибытия Криппса в Лондон английская пресса особенно стала муссировать слухи о предстоящем нападении Германии на СССР…
Далее Баггалей заявил, что в сообщении ТАСС, как он представляет себе, имеется два основных положения:
во-первых, в сообщении указывается, что между СССР и Германией никаких переговоров не было и, во-вторых, что нет никаких оснований для выражения беспокойства в связи с передвижениями германских войск. На мой вопрос, кого Баггалей имеет ввиду, говоря о выражении беспокойства, Баггалей ответил — СССР.
На это я ответил Баггалею, что, как видно из сообщения ТАСС, для СССР нет никаких оснований проявлять какое-либо беспокойство. Беспокоиться могут другие…» (6, стр. 376)
Следующая встреча товарища Вышинского с Баггалеем состоялась уже 22 июня, примерно в 11.30 утра.
«…Баггалей заявил, что он ещё не получил инструкций от своего правительства, но учитывая изменившуюся обстановку, заявил он, можно было бы установить сотрудничество, в известной мере, до получения инструкций от его правительства… Английские воздушные силы могли бы оказать помощь СССР путём бомбардировки германских вооружённых сил на Ближнем Востоке. Английское правительство могло бы оказать помощь в снабжении СССР через Владивосток или Персидский залив, а также для оказания помощи советскому командованию послать в СССР английских офицеров, имеющих опыт борьбы против германских танков…»
22 июня 1941 г. Вышинский тоже не получил новых инструкций от своего правительства. В 11 часов утра он ещё не знал, что «старую пластинку» пора уже выкинуть и запустить новую: обвинять и требовать, обвинять и требовать, требовать и ругать за то, что новые англо-американские союзники мало помогают Советскому Союзу. Всего этого Вышинский ещё не знал, поэтому продолжил беседуя британским поверенным в том же тоне, к которому успел привыкнуть за предыдущие месяцы.
«…Я заявил Баггалею, что его сообщение передам своему правительству и если получу соответствующие указания, то поставлю Баггалея в известность.
Баггалей заявил, что в настоящих условиях он считал бы необходимым познакомиться и установить контакт с т. Молотовым. Я обещал (вот это уже новое слово) Баггалею довести его просьбу до сведения т. Молотова.
Во время беседы с Баггалеем началось выступление по радио т. Молотова, Баггалей попросил разрешения прослушать выступление т. Молотова. В моём кабинете Баггалей прослушал речь т. Молотова; его переводчик перевёл основные положения речи т. Молотова. Баггалей попросил, не могу ли предоставить ему полный текст речи т. Молотова.
Я ответил Баггалею, что сейчас не имею полного текста речи т. Молотова, но что по радио будет ещё передаваться речь т. Молотова и что она будет напечатана…» (6, стр. 439)
Вот так они разговаривали в то утро с полномочным представителем своих будущих союзников: «Купи газету в киоске и читай…»
Если ситуация, в которой Англия находилась весной 1941 года, может быть названа трагической, то советско-американские дипломатические контакты в этот момент приобретали откровенно фарсовый характер. Всё началось с 200 ящиков американского посла в Польше г. Биддла, точнее говоря — его жены, дамы из очень богатой семьи. Во время «освободительного похода» сентября 1939 г. в здании американского консульства во Львове «пропала» огромная коллекция антиквариата, принадлежавшая жене Биддла. Без малого два года американцы приставали к советскому внешнеполитическому ведомству с просьбой разобраться в этом вопросе. Их очень удивляло, как в стране, где не то что частные коллекции произведений искусства, но и велосипед с патефоном вызывал насторожённые взгляды соседей, могли бесследно пропасть 200 ящиков с картинами, мехами, коврами, столовым серебром и т. д. В конце концов терпение у советских дипломатов лопнуло, и 5 июня 1941 г. (в тот самый лень, когда Криппс, несолоно хлебавши, покинул Москву) замнаркома иностранных дел товарищ Лозовский заявил послу США Штейнгардту дословно следующее:
«…Господин Посол напрасно придаёт такое большое значение вопросу о вещах бывшего американского посла в Польше г-на Биддла. В Западной Украине и в Западной Белоруссии в то время происходила революция (интереснейшая формулировка, снимающая с кремлёвских правителей всякую ответственность за жизнь и собственность населения Польши, которую Советский Союз оккупировал силой оружия). Г-н Посол, очевидно, думает, что, когда люди делают революцию, они только и думают о том, как бы сохранить чьё-либо имущество.
Г-н Биддл сам виноват в том, что его имущество не сохранилось, так как он никому из представителей советской власти не передавал этого имущества. Советское правительство не является сторожем имущества г-на Биддла и не может нести ответственности за его пропажу…»
Разумеется, одними только «разъяснениями» по поводу ящиков Биддла беседа дипломатов не ограничилась. Товарищ Лозовский «отчитал» (именно такой термин использует он в своём отчёте) американского посла по полной программе.
«…Правительство США конфисковало золото, принадлежащее Государственному банку СССР (этим термином т. Лозовский обозначил золотовалютные резервы Прибалтийских государств, которые хранились в американских банках), наложило арест на пароходы Прибалтийских республик и не только не ликвидировало миссии и консульства Литвы, Латвии и Эстонии, но признаёт этих марионеточных посланников и консулов в качестве представителей несуществующих правительств. При таком отношении Правительства Соединённых Штатов к правам и интересам Советского Союза естественно, что Советское правительство не может даже и приступить к рассмотрению имущественных претензий, изложенных в многочисленных нотах посольства США в Москве… Г-н Посол сказал, что некоторые депутаты хотят выступить в Конгрессе против СССР. Нас мало трогают такого рода выступления. Если есть депутаты, которые хотят устроить шум и скандал в Конгрессе, то пусть шумят, это их дело…
После того как я «отчитал» Штейнгардта, он стал жаловаться на то, что его не приглашают обсуждать вопросы, касающиеся отношений между обеими сторонами, и этим частично объясняется создавшееся положение Он ни разу не говорил с тов. Сталиным, а с т. Молотовым говорил два-три раза и только по незначительным вопросам… В то время, как советские инженеры посещают американские заводы, ему, Штейнгардту, до сих пор не разрешили посетить какой-нибудь крупный советский завод… По мнению Штейнгардта, в ближайшие 12 месяцев, а некоторые считают, в ближайшие 2–3 недели, Советский Союз будет переживать величайший кризис. Его удивляет, что в такое тяжёлое время Советский Союз не хочет укрепить своих отношений с Соединёнными Штатами…
Дальше Штейнгардт перешёл к вопросу о скоплении германских войск на западной границе СССР. Он уверен, что немцы готовы напасть на Советский Союз… Немцы становятся всё нахальнее, и с ними всё труднее и труднее становится договориться. Они будут требовать всё больше и больше. В этом году очень серьёзное положение с урожаем, и это может толкнуть немцев на выступление против СССР.
На это я ответил, что Советский Союз относится очень спокойно ко всякого рода слухам о
