казалось. Он мог думать только о теле Сиерры в его объятьях и о вкусе ее губ. И он уже не помнил ни о каком спектакле.
Его сердце трепетало, он хотел обладать ею прямо здесь. Он хотел любить ее быстро, страстно, а потом медленно, растягивая каждую секунду удовольствия. Ти жаждал держать ее в руках, беспомощную и плачущую от наслаждения. А затем уснуть в ее объятиях.
И, если быть честным, неужели он не знал, что все закончится именно так? Неужели он не думал об этом на протяжении всего вечера, наблюдая за ее чувственными губами? Да он не мог отвести глаз от нее!
На Ти нахлынули воспоминания. Он помнил волнение, смех и слезы Сиерры, когда они в самый первый раз занимались любовью.
Думая об этом, Ти осознал, как часто он мечтал все эти годы о Сиерре. Каждое утро он подавлял в себе желания, которые возникали у него во сне.
Когда Сиерра сказала «достаточно», он был уверен, что она не хочет останавливать этот поцелуй так же, как и он.
Она обняла его еще крепче. Ее тело всегда было послушным, отзывчивым, и он любил это. Любил свою власть над ней, любил ее чувственность и страсть. И теперь Ти знал, что все это в ней осталось.
Сиерра ухитрилась прижаться еще теснее, и Ти почувствовал, как она нежно проводит шпилькой по его ноге. Он поцеловал ее шею, приблизил губы к мочке уха и легонько подул на нее. В ответ он почувствовал, как Сиерра дрогнула в его руках.
Тепло ее тела возбуждало Ти, и если бы они были одни, то он, не задумываясь, сбросил бы с нее платье.
— Достаточно, Ти… — прошептала она еще раз после очередного страстного поцелуя.
Ее руки были на его бедрах, а ее губы касались его. И его имя было лишь частью их поцелуя.
— Нет. — Ти провел руками по спине Сиерры вверх, и волосы молодой женщины рассыпались по его ладоням. Она издала стон. — Я чувствую, как сильно ты этого хочешь, Сиерра. Зачем останавливаться?
— Потому что в любую минуту нас могут попросить снять комнату.
Она не отпрянула от него, только закрыла крепче глаза и постаралась сжать губы так, чтобы не позволить Ти раскрыть их. Тогда он начал целовать ее шею, подбородок, чей вкус ему напоминал жасминовый чай.
— Ты права… — согласился Ти. — У меня дома много комнат.
Он жалел, что они не находятся в одной из них прямо сейчас. Неважно, в какой именно, хоть в кладовке.
На этот раз она отпрянула от него, как беспомощный, загнанный в ловушку зверек. Ее темные глаза умоляли о передышке, в то время как тело просило продолжения.
— Нет. Пожалуйста. Прекрати. — Она говорила тихо, хотя их зрители (впрочем, происходящее не было больше представлением) находились на соседнем причале. — Ты знаешь, почему ты делаешь это, Ти. И с этим нельзя играть. Мы должны остановиться.
— Почему?
— Потому что мы разводимся. Потому что мы затеяли это все только из-за статьи. Неужели мне придется объяснять тебе, что я не из тех женщин, которая готова прыгнуть в постель к практически уже бывшему мужу? Отличный спектакль, Ти. Спасибо за воспоминания. Но я не такая.
— Это не то, о чем я думал.
— А ты вообще думал? За эти восемь лет ничего не изменилось. Зачем все еще усложнять?
— Ты считаешь, что эта ситуация сложна?
Сначала Сиерра ничего не могла ответить, а когда все-таки осмелилась, ее голос дрогнул.
— Да. Слишком сложна. Мне тяжело. Я запуталась. Все пошло неправильно еще в тот момент, когда я только увидела тебя в офисе. — Ее мышцы были напряжены до предела. — И я вообще не понимаю, почему согласилась остаться здесь. Инстинкт самосохранения явно подвел меня сегодня.
Она наклонила голову, чтобы Ти мог видеть только ее ресницы и аккуратно накрашенные веки. Но, черт, он слишком хорошо знал ее, и ему не нужно было видеть глаз Сиерры, чтобы знать, что происходит у нее внутри.
— А он у тебя есть, Сиерра? — спросил он мягко, слегка коснувшись лбом ее головы. — Я имею в виду инстинкт самосохранения.
Сиерра резко отпрянула от него.
— Конечно, он у меня есть. Что ты несешь?
— Ты слишком много отдаешь. Ты всегда так делала. И делаешь это сейчас. Отдаешь всю себя при поцелуе. Многие женщины не могут дать столько, подарив даже свое тело и душу.
Ее влажные губы все еще были слегка приоткрыты.
— И ты так просто стоишь и берешь это? — спросила Сиерра. — Зная, что делаешь мне больно?
— Да, видимо, так. — Ти привык все понимать, но сегодня ему казалось, что он не понимает ничего. — Этим я и занимаюсь, — рассеянно продолжал он. — Беру и хочу большего. Гораздо большего.
— Что ж, тогда все ясно! Спасибо за откровенность! — Сиерра вырвалась из его рук и попыталась убежать. Она была вне себя от гнева.
— Сиерра! Подожди!
Ти поймал ее, но она стряхнула его руки и направилась к «порше», который ждал их на частной парковке. Вся эта сцена сопровождалась любопытными взглядами и перешептываниями прохожих.
— Отвези меня домой! — выпалила Сиерра, открывая дверцу. Ее темные глаза сверкали от злости, а щеки горели.
— Хорошо. Но потом мы поговорим.
Сиерра покачала головой:
— Нам не о чем больше разговаривать.
— Нет, есть, раз ты злишься.
— Я злюсь уже восемь лет.
— Я тоже. — Он протянул руку и коснулся ее волос. — Тебе не кажется, что стоит обсудить, почему мы оба имеем право обижаться друг на друга, но при этом все еще целуемся так страстно?
— Я… я не хочу это обсуждать. Я не понимаю, как это случилось. — Она села в машину, дрожа от негодования.
Прежде чем Ти успел закрыть за ней дверцу, Сиерра хлопнула ею сама. В то время как Ти садился на место водителя, Сиерра решилась задать вопрос, на который сама никогда бы не ответила.
— Ты ведь не хочешь отказаться от развода?
Да, это был хороший вопрос.
Ти ответил не сразу. Он повернулся к Сиерре, прежде чем ответить. Щеки молодой женщины пылали.
— Нет, я этого не говорил, — задумчиво протянул он. — Но мы должны разобраться, что случилось. Все закончилось так непонятно из-за нашего упрямства, нежелания обсуждать проблемы. На этот раз я не хочу совершить ту же ошибку. Я хочу продолжать жить.
— И я тоже! Черт возьми, Ти! Но мы не решим эти проблемы в постели!
— Ты права. — Ти поймал себя на мысли, что ему абсолютно наплевать, решит постель их проблемы или нет. Он знал, что будет на вершине блаженства, и хотел этого.
Никаких вопросов.
Никакого замешательства.
Никаких сожалений.
— Мы поженились слишком рано, вот и все. — Голос Сиерры вернул его обратно на землю. — Мы сами поставили себя в положение, из которого не смогли выбраться. Но сейчас мы достаточно взрослые, чтобы все исправить, не причинив боли и не наделав новых ошибок. Ведь так?
— Ты действительно так думаешь? — протянул он, не сумев сдержать скептическую нотку в голосе.
— Мы должны контролировать себя, — настаивала Сиерра. — Мы были слишком молоды тогда, но
