убора душмана. По нему бить в данных условиях бесполезно. Но командир обещал, что цели будут видны. Посмотрим. Отложив назад «СВД-С», Санеев прилег на каменистый грунт и выглянул из-за валуна. Вот и ближайший пост. В «чаше» поста дух так же плохо просматривался. Даже если встать в полный рост, в лучшем случае будет видна половина головы. Не тот формат для снятия первым выстрелом. Но и этот часовой должен раскрыть себя. Вернувшись за валун, включил радиостанцию «Блик»:
– «Первого» вызывает «Десятый»!
– На связи, – ответил Тимохин.
– Я на позиции. Цели практически не вижу, к отстрелу не готов.
– Ты увидишь цели, обещаю. Так что не упусти момент. Жди сигнала!
– Жду. Отбой.
Санеев переключил станцию в режим ожидания и положил рядом с собой. Присев, оперся спиной о валун, слившись с камнем.
В это время подгруппа Тимохина, перестроившись, вышла на рубеж подготовки штурма, имея перед собой дозорный пост на удалении в двести метров. Александр с Колдановым переместились к Каменеву и Шепелю, засевшим в довольно густых и больших зарослях кустарника, росшего вдоль горной реки.
– Ну что, Миша, замочил ноги? – спросил у Шепеля Тимохин.
– Обошлось.
– А ты боялся!
– Не боялся, а предупреждал, что в мокрых берцах долго не повоюешь. Так набьешь мозоли, что и ранения никакого не надо. Выйдешь из строя минимум на неделю.
– Это хорошо, что обошлось… Отсюда достанешь часового поста у кишлака?
– Достать-то достану, если он будет сидеть на одном месте, а коли начнет метаться после взрывов или, напротив, укроется за бруствером, то поразить не смогу. Разве что быстро сблизившись, забросать «чашу» гранатами… Но дух вряд ли даст подойти к нему. Удобнее снять его с вершины.
– С вершины, – проговорил Тимохин, – Шматко придется два выстрела из «СВД» сделать, причем с минимальным перерывом.
– На то он и снайпер. Я бы лично снял.
Тимохин вызвал прапорщика Шматко:
– «Девятый»! Ответь «Первому»!
– На связи.
– Задача тебе корректируется. После отстрела духа на противоположном перевале бьешь часового поста в ущелье. Сможешь провести два практически одновременных выстрела?
– Смогу.
– Хорошо! Значит, теперь у тебя три цели.
– Принял!
Александр переключил связь на Соловьева:
– «Второй», я – «Первый»!
– Слушаю, – ответил заместитель командира усиленной группы российского спецназа.
– Что у тебя, «Второй»?
– Вышли на вершину перевала. «Девятый» и «Пятый» начали продвижение к посту. Дождусь «Пятого», спущусь в ущелье.
– Мы тут определили, что посты в ущелье удобнее гасить с вершин. Уточни задачу «Девятому», его цель – нижний пост.
– Понял. «Пятый» возвращается, уточню задачу «Девятому» и ухожу вниз к рубежу подготовки штурма с запада.
– Понял. Отбой.
Капитан Ким, проведя прапорщика Шматко через минные поля, вернулся к Соловьеву. Подгруппа заместителя командира «Ориона» пошла вниз. А прапорщик заполз в канаву, что открывалась метрах в десяти от минных полей, снял с себя ранец, достал специальный маскировочный костюм и облачился в него. Теперь часовой примет его за поросший мелкой травой бугорок, каких на вершине было немало. Прикрепив к левой руке «СВД-С» с оптическим прикладом, с «Винторезом» в руках, прапорщик пополз к посту. Полз он медленно, внимательно следя за каменной «чашей» поста, из-за бруствера которой то поднималась, то опускалась нуристанка. Видел Шматко и часового нижнего западного поста. Тот сидел на камне и вроде как дремал. Духи явно не ждали нападения. И это было на руку спецназу. Сблизившись с верхним постом на двести двадцать метров, именно это расстояние показал дальномер, Шматко спрятался за одиночный куст, росший на самом гребне северного склона, спускающегося в Шургунское ущелье. За кустом он и оборудовал позицию. Через ночной прицел «СВД-С» осмотрел пост противоположного перевала. Часовой почти не виден. Снайперы работали по одной и той же схеме. Определившись с позицией и приведя оружие к бою, Шматко вызвал Соловьева:
– «Второй»! Я – «Девятый»!
– На связи, – ответил подполковник.
– Я на позиции.
– Принял. Уточняю задачу: после ликвидации часовых верхних постов уничтожить духа нижнего западного поста!
– Принял.
– Отбой.
Шматко переключил станцию на режим ожидания, а также на вибровызов.
Соловьеву потребовалось еще полчаса, чтобы подвести подгруппу к западному посту и территории завода Абдуллы Реви. В 1.50 подполковник Соловьев доложил Тимохину о готовности к штурму. Через двадцать минут должна была начаться операция, но полковник Дак пока еще молчал. Судя по тому, что с востока не доносились звуки выстрелов, было очевидно, что американская группа «Ирбис» просто не успевала в назначенное время выйти на рубеж атаки. Но ничего страшного. В том, что штурм пройдет в точно определенное время или часом позже, сомнений не было. До рассвета группы в любом случае успеют решить задачу по заводам, если только не случится нечто экстраординарное.
Двадцатью минутами ранее Абдулла Реви, он же агент российской Службы внешней разведки, решил проверить, где находится австриец, доктор Вольф Шнейдер. Оставив охранников дома, он прошел к лаборатории, неся с собой и пульт дистанционного управления детонаторами взрывчатки, установленной им на генератор питания электричеством кишлака Кайзабад и насосную станцию, подававшую воду частью в кишлак, частью в лабораторию и модуль охраны. Так что, приняв сигнал командира группы спецназа, Реви мог провести подрывы, и не находясь у себя в доме. Абдулла издали увидел свет в небольшом окне спального отсека основной лаборатории наркозаводов. Значит, Шнейдер находился у себя, и он не спал.
Шнейдер действительно бодрствовал. Он наконец нашел формулу нового сильнодействующего наркотика и теперь радовался как дитя. Дитя Сатаны…
Реви вошел в лабораторию. Двери в кишлаке и на объектах, кроме складов, не закрывались. Прошел в спальный отсек. Шнейдер, увидев одного из совладельцев заводов, его работодателя, удивленно воскликнул:
– Вы, господин Реви?
– Как видите, доктор. У вас хорошее настроение?
– Да, господин Реви, я нашел то, что искал. И завтра же могу приступить к работе над новым наркотиком. Два-три дня – и первые дозы будут готовы. Надо поторопиться с рабами; те, что сейчас находятся в Тари-Пули, для экспериментов не подойдут. Они отравлены героином, а мне нужен здоровый материал.
– Рабы у вас будут.
– Прекрасно. Мне нужны взрослые мужчины и женщины для определения дозировки препарата и человек десять детей и подростков в возрасте от десяти до пятнадцати лет. На них мы проведем доводку наркотика.
– А что делать с теми, кто поражен героином?
– Да все что угодно, – безразлично ответил Шнейдер. – Мой дед в свое время отправлял подобный
