Стихотворения

чем Иисусу христиане.

И далеко над пустыней
слышен хохот Магомета,
величание Агари,
Измаила ликованье.

«Горе Иерусалиму!»
плачут ангелы и люди,
как дитя, рыдает папа,
пред крестом упав в соборе.

Над священными стенами
в полночь, в пятницу страстную,
вдруг орел поднялся черный,
распластав широко крылья.

Он держал в когтях железных
семь разящих молний-копий,
он вещал громовым гласом:
«Горе Иерусалиму!»

Сбросив светлые доспехи,
молча, рыцари клянутся
возвратить Святую Землю
кровью, потом и слезами.

И в лучах багровых солнца,
в тихом плаче, в блеске позднем,
от земли восходит к небу
очертание Сосуда.

Святой Георгий

Non nobis, Domine! Эй, Beauseant! Вперед!
Напор, и дрогнут дети Вавилона…
Их стрелы тьмят сиянье небосклона,
их тысячи, а мы наперечет.

Да встретит смерть, как Даму, рыцарь храма,
благословит кровавые рубцы,
за нами море медное Хирама,
Иерусалима белые зубцы.

Путь рыцаря — святой и безвозвратный,
жизнь — путь греха, но смерть в бою чиста,
и ждет за гробом новый подвиг ратный
согревших кровью дерево Креста.

Чтоб утучнить святую ниву кровью
мы собрались от всех морей и стран,
пребудь же нам единственной любовью
средь вражьих стрел — святой Себастиан.

Смешались кровь и красные шелка,
с молитвой брань и с кличем отзвук стона…
Вперед… и вдруг незримая Рука
отбросила взревевшего дракона.

Враги бегут… с копьем наперевес
их Белый Рыцарь прочь метет в восторге.
он вознесен, он блещет, он исчез…
— Хвала тебе, хвала, святой Георгий!

Ричард пред Иерусалимом

Душа была безумием палима,
Всю ночь он гнал лесного кабана…
Деревьев расступается стена,
у ног его зубцы Иерусалима.

Священный град почил, как Рыцарь Белый,
повергнут мановением Царя;
он ждет тебя; холодная заря
ласкает труп его похолоделый.