все тщетно. Для выяснения возможного местонахождения еще одной крышки люка потребовались бы, наверное, целые раскопки.
Ханне вновь пришла на ум акустическая скульптура. Верно! Когда они спускались, то обнаружили одну такую скульптуру в нескольких метрах ниже крипты. Может, это отправная точка. Взгляд Ханны блуждал по своду потолка. От волнения ее даже зазнобило. Вот! На полпути к вершине свода она различила прямоугольник, границы которого были чуть темнее окружавшего его камня. Если судить по величине фигуры, это вполне мог быть вход. Поднявшись, Ханна подошла и стала прямо под прямоугольником, и хоть и не без труда, но все же дотянулась до нижней части потолочного свода. Пальцы нащупали узкую щель, влажную на ощупь. Ханна понюхала пальцы. Сомнений быть не могло — вода! Вот он, долгожданный вход!
Ханна присмотрелась. Нигде ни намека на рукоятку или нечто в этом роде. Ни углубления, ни выступа. Ей стало не по себе. Может, на самом деле отсюда не так-то просто выбраться наружу. Может, помещение вообще было задумано как ловушка для любопытных, желавших во что бы то ни стало без позволения проникнуть в крипту? Как она, например.
Поежившись, Ханна отвела взор от входа. Взгляд ее снова упал на Медузу. Ах, если бы ей тогда, в Тассили-Анджер, не попалась первая Медуза! Пока что ничего доброго она не принесла — сплошь неприятности.
Ханне показалось, что высеченный из камня лик презрительно улыбается.
— Смейся, смейся, уродина несчастная! — прошептала Ханна. — Ничего, придет время, и я посмеюсь над тобой.
И вдруг ей послышался голос. Тот самый внутренний призыв: «Обрати внимание на скульптуру!» Она невольно прошептала его про себя. В этих словах заключался глубокий смысл. Ведь и правда, они обследовали все, что угодно, кроме самих изображений. Причем никто не обратил на это внимания. За исключением разве что Григория. Тот первым пришел к мысли, что и сами фигуры могут исполнять определенную функцию. Ханне вспомнилась дискуссия с геологом об извлечении звуков различной высоты путем ударов по змеевидным отросткам. Она еще согласилась с греком, что звуки могли быть частью некоего религиозного ритуала. Хорошо, а вдруг в этом что-то есть? Что, если скульптура — элемент механизма, запирающего вход?
Она собралась осмотреть цоколь, когда щелкнула рация.
— Малкольм вызывает группу два! Ханна, Григорий, слышите меня? Прием.
Ханна тут же включила кнопку передачи.
— Ханна на связи. Что у вас? Прием.
— Ханна, хорошо, что я вышел на тебя. Есть проблемы. Альберт вот уже несколько часов не выходит на связь. Мы вызываем его, но безрезультатно.
— Может, аккумулятор сел? Прием.
— Нет, исключено. Его хватит на неделю работы. Кроме того, как мы поняли, его рация на приеме. Но не это самое неприятное. Патрик отправился узнать, в чем дело, и вернулся ни с чем. Люк захлопнут. Повторяю, люк захлопнут. Мы не сможем вернуться. Прием.
— Бог ты мой! Кому понадобилось его закрывать? Это же безумие. Патрик точно видел, что люк закрыт?
— Видел, видел. Он даже попытался приподнять плиту. Сквозь щель сочилась по каплям кровь. Свежая.
Возникла короткая пауза, Ханна даже подумала, что Малкольм прервал связь, но тут вновь послышался его голос. Он говорил негромко и раздельно:
— Ханна! Я не знаю, что там произошло, но мне кажется, вашей группе лучше вернуться. И как можно скорее.
До нее донеслось надсадное дыхание, будто непродолжительный разговор до смерти утомил главного оператора.
— Как ты сам? — поинтересовалась Ханна.
— Возвращайтесь как можно быстрее. Здесь многое произошло. Чудеса, понимаешь? Самые настоящие чудеса. Мы слышим пение. Чудесное пение. Это Медуза. Прости, мне нужно идти к ней. Надеюсь, скоро увидимся. Конец связи.
Щелчок, и связь прервалась.
— Малкольм! Ответь мне, Малкольм!
Ханна несколько раз нажала на кнопку передачи, но рация безмолвствовала. Она раздраженно швырнула аппарат в висевшую на плече сумку.
— Вот же недоносок! Григорий, Абду! Просыпайтесь! Мы возвращаемся! Вы слышите? Поднимайтесь!
В подтверждение сказанному она легонько пнула обоих носками ботинок. Абду проснулся сразу же.
Что до Григория, тот, блаженно зевнув, потянулся:
— Что такое? Я спал, что ли?
— Спал и пропустил очень любопытный разговор, — сообщила ему Ханна. — Я только что говорила с Малкольмом. Странные вещи он мне рассказал. По-моему, он набрался.
— Вот уж не удивлюсь. Что он молол?
Ханна нахмурилась:
— Во всяком случае, ничего веселого. По правде говоря, я думаю, он трезв как стеклышко. Не знаю, что там у них, но у меня отчего-то душа не на месте. Я все объясню по дороге.
— По дороге куда? Мы что, возвращаемся? Не осмотрев все как следует?
— Мы и так уже все осмотрели и облазали, мне кажется…
Ханна не успела договорить, потому что в этот момент кто-то ввалился в помещение через узкий лаз. Глаза Ханны расширились в ужасе, когда она рассмотрела нежданного визитера. Резко повернувшись, Григорий невольно схватился за винтовку.
— Кого там несет нелегкая?
И поднял оружие, положив палец на спусковой крючок. Но едва незнакомец оказался внутри, как тут же грузно осел на каменный пол.
Ханна прижала руки ко рту.
— Крис?! Ты? Григорий, да опусти ты оружие!
Подбежав к безжизненно застывшему на полу Крису, она едва поверила глазам. Неужели это и вправду он?
Лицо лежавшего у ее ног человека было до неузнаваемости перемазано кровью. Кожа на руках свисала клочьями, одежда порвана в нескольких местах и почернела от копоти или неизвестно чего. Но стоило ему раскрыть глаза, как Ханна убедилась, что это на самом деле скаут Стромберга. В глазах его был тот же блеск, что и в первый день их встречи.
— Крис, что произошло? — прошептала она.
Шевеля губами, он протянул руку к фляжке с водой.
— Григорий, скорее дай ему попить, скорее!
Грек, положив винтовку, подал флягу с водой. Пересохшие губы Криса словно впитали влагу. Он опустошил почти всю флягу, после чего с трудом уселся.
— Слава Богу… — простонал он. — Я уже думал — все, конец… Не доберусь до вас.
Подошел Абду и положил ему на разгоряченный лоб гри-гри.
— Расскажи нам, что случилось.
Взор Криса рассеянно блуждал по каменным стенам, казалось, он с трудом припоминает случившееся.
— Произошла стычка. Альберт, он… я даже не знаю, жив ли он. Скорее всего нет. Когда плита стала закрываться, я… едва увернулся, чудом успел проскочить. Потом я… бежал, бежал, бежал. Я знал, что вы собрались изучить этот ход, вот и шел к нему.
Ханна невольно взглянула на босые ноги Криса и содрогнулась. Подошвы представляли собой корку из запекшейся крови.