тело со следами аккуратных пулевых отверстий.
— До вечности, — сказал Сайлас и замер. Капитан Мендоса выпрямился и кивнул солдату.
Грегори словно в полусне смотрел, как солдат наклоняется и с трудом, очень осторожно, разгибает пальцы мертвого революционера. Пауза. Солдат удивленно поднял брови, повернул голову.
— Что там? — спросил капитан Мендоса резко.
— Вот, — сказал солдат. Протянул руку.
На ладони у него лежал пузырек из белого пластика, запачканный кровью.
— Проклятый наркоман, — капитан сплюнул. — Уходим!
— А с этим что? — солдат кивком показал на Грегори. Холодный, промороженный взгляд Мендосы остановился на тайном экстрасенсе. Грегори поежился. В Африке совсем не жарко, надо же. Капитан никак не показал, что узнал Грегори.
— Возьмем с собой, — капитан отвел взгляд и пнул тело Сайласа. — И эту падаль тоже.
Когда грузовик остановился, была уже глубокая ночь. Откинули тент, выгнали всех. Солдат заглянул в лицо Грегори и отшатнулся. Грегори, проехавший путь в компании с мертвым революционером, вряд ли выглядел счастливым. Особенно когда его заставили вытаскивать тело Сайласа вместе с другими арестованными.
Даже в темноте, при свете луны, Грегори видел огромные трубы, устремляющиеся в небо. Как на том снимке… черт.
В камере было сухо и жарко. И темно.
— Позвоните в консульство! — крикнул Грегори. — Я требую… — шаги стихли вдали.
— Вы американец? — спросили с интересом. В темноте кто-то шевельнулся и сел. Лицо оказалось на бледном свету, падающем из окна. Небритое и осунувшееся.
— Да, — сказал Грегори, помедлив. — Портленд, Орегон. Грегори Пил.
Сосед слабо улыбнулся.
— Джейсон Янг, Индиана. Но все называют меня Филин — я когда-то их фотографировал. Рад знакомству, Грегори. В какой чертовой дыре мы оказались, верно?
— Здесь что? Тюрьма?
— Если бы, Грегори. Боюсь, все гораздо хуже. Здесь ад.
Грегори вспомнил рассказы Сайласа.
— Они приносят кикану в жертву, верно?
Филин качнул головой. Не знаю.
— Вы можете это остановить? — спросил он вдруг.
— Я?
Президент Роберт Могуту спасает страну. Запад ему не поможет, он это уже давно понял. Все разваливается.
Геноцид из отчаяния. Что это за страна такая? Если она в такой черной дыре, что единственный способ спасти ее — помощь богов?
Когда человек загнан в угол, он делает страшные вещи.
— Вы, — сказал Филин. — Вы же тайный экстрасенс.
— Вы в это верите?
— Нет, конечно. — Филин посмотрел на Грегори, в глазах его плавилась надежда. — Но что мне остается?
Грегори вздохнул. Что ж. Как же там было? Взмахиваешь рукой, и сверху выпадает огромный рояль.
— Луанду чудесная страна, — медленно сказал Грегори. Поднял руку. — Об одном прошу. Оставьте ее в покое, сволочи!
— Оставьте ее в покое, сволочи!
Грегори взмахнул рукой, надеясь, что выглядит не полным идиотом, а хотя бы… ну, с проблесками здравого смысла. Хотя как в такой ситуации может помочь здравый смысл? Быстрее сойти с ума?
И сверху падает черный блестящий рояль…
Прошло несколько минут. Грегори огляделся. В камере ничего не изменилось, разве что света стало, кажется, еще меньше. Филин смотрел из темноты, глаза его поблескивали, как у ночной птицы.
— И что дальше? — спросил Грегори.
— Ну, это была неплохая попытка, — дипломатично ответил Филин. — Могло быть… хмм… и хуже.
— Еще хуже? — спросил Грегори. К чему эта деликатность? И так ясно, что экстрасенс из него не получился. Одно дело — сделать фото, от которого потеряет сон режиссер «Техасской резни бензопилой», совсем другое — творить настоящие чудеса.
— Ну, вас могло стошнить.
Спасибо, Джейсон Янг, Индиана, подумал Грегори. Ты настоящий друг. Жаль, что нашей дружбе так недолго осталось. Вряд ли нас выпустят отсюда живыми. Они с Филином — американцы, а, значит, нежелательные свидетели. «Наш МИД очень резко реагирует на попытки похищения граждан США».
Взлетающие на закат самолеты, точно.
Поэтому американцы исчезнут. Как исчез известный всему миру Сайлас Баргас. Грегори при мысли о нем сглотнул. Этот человек был «рок-звездой» революции, он едва не получил Нобелевскую премию мира (ну, со слов Баргаса выходило именно так), а его просто пристрелили на грязном полу. Вот как выглядит современная волшебная палочка, подумал Грегори. Как ржавый, сделанный в Китае, русский автомат.
А теперь солдаты зачем-то привезли сюда труп Баргаса.
Зачем им трупы?
В следующее мгновение ржаво заскрипела дверь камеры. Полоска света. Грегори прищурился.
— Американец? — сказали оттуда с жутким акцентом. — Эй, американец, тебя хотеть видеть Папа.
Людям глубоко плевать, что Апокалипсис уже начался. Главное, чтобы их не трогали до самого финала.
— Чувствуйте себя как дома, — сказал президент.
Грегори подошел к окну. Пол был выстлан багрово-красным ковром; цвет его давил на глаза, словно нажимали большим пальцем. Толстый ворс под ногами нехотя проминался. Багровый — чтобы не было видно крови, подумал Грегори. Затем: что за чушь? На дворе двадцать первый век. Подобное варварство давно ушло в прошлое…
Ага. Варварство ушло, а лагеря смерти остались.
Ах, это варварство. Вечно оно забывает свои вещи…
За окном, в свете неровной луны, виднелись заводские корпуса и гигантские трубы, уходящие в небо. Из них поднимался в черноту белесый, какой-то очень аккуратный, дым.
— Я знаю, что вы хотите сделать, доктор, — Грегори повернулся. — Жертвоприношение. Гигантская гекатомба, так?
Очки президента Могуту блеснули.
— Мне приказать вас расстрелять? — спросил он с интересом.
Грегори вздохнул.
— Может, просто ответите на вопрос?
Президент от неожиданности моргнул. Посмотрел на Грегори холодным равнодушным взглядом, потянулся и снял очки. Положил их на стол.
Медленно выпрямился в кресле. Располневший, пожилой, очень усталый негр в аккуратном фиолетовом костюме.
И вдруг начал смеяться. Грегори вздрогнул.
