штаб генерала Власова в Берлине — Далеме.
Также с помощью Кромиади знаменитые казачьи генералы, герои Гражданской войны Абрамов и Балабин, нашли пути и присоединились к Власовскому движению, став членами КОНРа (Комитета Освобождения Народов России). Это было значительным успехом, так как соответствующие немецкие учреждения предвидели политическое дробление России и рассматривали казаков как нерусскую народность. Именно поэтому в Восточном Министерстве с самого начала существовало Главное управление казачьими войсками, а в Главном управлении СС, под руководством обергруппенфюрера Бергера — правление по казачьим делам.
Под конец войны Кромиади был тяжело ранен поблизости от Пильзена при американском налете, когда он ехал в поезде, перевозившем семьи чинов власовского штаба из Карлсбада в Ванген. В Фюссене он оправился и расстался с генералом Власовым, который снабдил его и других лиц полномочиями, дававшими им право вступать в переговоры с союзниками.
Совсем особую роль Кромиади сыграл после капитуляции Германии, когда так называемые советские репатриационные комиссии (при содействии американцев, англичан и вновь созданных немецких учреждений) стали охотиться за участниками Власовского Движения. Кромиади пользовался большим уважением среди своих русских земляков и немецких офицеров.
В числе прямых обязанностей учреждения на Викториа штрассе 10 входила и пропаганда в глубине вражеской территории. У капитана Николая фон Гроте родилась мысль изготовить от 6 до 8 миллионов листовок со «Смоленским воззванием» и сбрасывать их в оккупированных областях Советского Союза, нарушая этим распоряжение Гитлера, который допускал такую пропаганду только в непосредственном тылу за линией фронта. Немецкие ВВС приняли участие в этой связанной с риском операции и доказывали свою невиновность, когда началось следствие по этой «непростительно допущенной ошибке».
Николай фон Гроте, семья которого была близка к императорскому двору, во время Первой мировой войны служил в Ингушском полку так называемой кавалерийской Дикой дивизии. Название «Дикая» объяснялось тем, что в ней добровольно служили представители шести воинственных кавказских народностей, которые были освобождены от воинской повинности. Начальником этой дивизии был брат Государя Великий Князь Михаил. Дивизия отличалась строгой дисциплиной, но вместе с тем и семейной простотой в обращении. Так, например, рассказывали, что Великий Князь при обходе расположения дивизии обратил внимание на группу яростно жестикулировавших всадников. На вопрос в чем тут дело он получил ответ: «Погоди! Мы сами еще не разобрались о чем спор…»
Как прибалт капитан фон Гроте принадлежал к тем редким немецким офицерам, которые хорошо знали ментальность русских людей и особенно русских солдат и офицеров. Таким образом круг его обязанностей на Викториа штрассе точно соответствовал его познаниям и способностям и благодаря этому по крайней мере некоторая часть пропагандных начинаний оказывалась целесообразной.
В Дабендорфе по большим праздникам совершались также и церковные службы. Большинство солдат посещали их, потому что, как они говорили, им хотелось «посмотреть как выглядит поп». Многие из них никогда даже не видели священника. Я хочу упомянуть одно из таких торжественных богослужений.
Солнечный весенний день. Поезд пригородной дороги из Берлина на юг переполнен необычными пассажирами. Это главным образом молодые девушки и парни, которых только недавно голодных, грязных, в лохмотьях привезли под строгой охраной в Германию как остарбейтеров. Сегодня у них выходной день, и все они едут сюда, чтобы посетить лагерь русских добровольцев в Дабендорфе. Завтра первый день Пасхи, который в свое время в России праздновался как самый важный из всех праздников. Об этом молодежь знает из рассказов.
В лагере чувствуется праздничное настроение. Бараки и ворота украшены молодой зеленью. Приготовлена праздничная трапеза. Сначала происходит парад добровольцев. Сам генерал Власов прибыл со своей свитой. Учитывая опасность налета начало богослужения переносится вместо обычного времени (в полночь) на ранние вечерние часы. Большинство солдат — некрещеные, так как только редкие родители отваживались тайно крестить своих детей. Большой клубный барак превращен в церковь, установлен временный алтарь. Хор из добровольцев, который уже несколько недель репетировал, переносит нас почти что в старую Россию.
Молодые солдаты один за другим приходят в церковь. Смущение и любопытство написано на их лицах. Большинство из них смотрит на церковную службу как на спектакль. В детстве и в молодости они слышали только насмешки и кощунство над всей духовной жизнью и церковью, им прививали презрение к религии. И несмотря на это, вы чувствуете, что у них простое любопытство сменяется более глубокими чувствами. Некоторые следят за старшими товарищами и, когда те крестятся, неуверенно им подражают, смущенно, без насмешки и даже с полной богобоязнью.
Генерал Власов тоже в церкви. Его высокая фигура выделяется над всеми. Как бывший семинарист он точно знает все песнопения и своим глубоким басом подпевает хору. Священник, еще недавно простой солдат Красной армии и военнопленный, который годами скрывал свой сан, чтобы избежать ссылки в северную тайгу, — сейчас будто вновь родился. В его словах чувствуются великие страдания русского народа и надежда на скорое освобождение тех многих, кто сейчас страдает в бесчисленных тюрьмах, рабочих лагерях и ссылках…
Так началась борьба за душу русского человека, самая значительная и решающая из всех видов борьбы на Востоке. Эта борьба продолжается, хотя уже давно утихли грозные звуки войны, но исход которой остается неясным.
Много забот и трудностей создавала глубокая разница между духом, который господствовал в Дабендорфе, и жестким, грубым, нечеловеческим отношением к остарбейтерам, особенно к женщинам. Во всяком случае они, и особенно женщины, нашли дорогу в Дабендорф. Зарождались дружба и романтичные увлечения. В Дабендорфе узнали об их тяжелой жизни, особенно о том, что в большинстве случаев у них не было бомбоубежищ, и во время налетов они должны были оставаться в бараках. Само обозначение «ост» воспринималось как унизительное. И постоянно имели место случаи превышения власти в лагерях для остарбейтеров под вечным предлогом, что «русский любит кнут».
Все эти явления ложились грузом на совесть власовских воинов. Им с трудом удавалось примирить свою готовность сражаться на стороне Гитлера с часто показываемым пренебрежением, которое их земляки были вынуждены терпеть со стороны немецких партийных функционеров.
Дабендорф — научный центр
Нельзя не отметить двух эпизодов, доказывавших, что Дабендорф был не только военным, но и научным центром Власовского Движения. Однако этому необходимо предпослать то прискорбное обстоятельство, что еще до начала войны руководство немецкими военными силами не имело ни исследовательского учреждения, ни информационного центра, которые бы изучали марксистское мировоззрение и, особенно, русский коммунизм. Даже после окончания войны, то есть после сокрушительного опыта при вооруженном столкновении с советско-коммунистической Великой Державой, познание философских основ советской системы, было крайне ограничено. Ныне, то есть более чем через 40 лет, это положение радикально изменилось.
Один эпизод хорошо освещает создавшееся тогда положение. При этом до известной степени дело касается своего рода опыта, выполненного по инициативе одного человека. Советник Отдела прессы при Главном штабе военных сил Федор Краузе, личный друг и советник капитана Штрик-Штрикфельдта, постоянно посещал лагерь Дабендорф. Он родился в 1899 году в Санкт-Петербурге и кончил гимназию со Штрикфельдтом. Родители его были германскими подданными. Как все петербургские немцы, Краузе владел русским как своим вторым языком. С молодости он интересовался философией. Благодаря этому, он быстро вступил в общение с Зыковым, главным идеологом Власовского штаба. У него он ознакомился с марксистско-ленинским учением. Зыков был исключительно способным научным преподавателем. С его помощью ученик, имея раньше весьма смутное представление о коммунистическом мировоззрении, через известное время получил высшее посвящение в эту догму.
