– А в Йоханнесбурге даже на круговой развязке принято уступать дорогу транспорту, въезжающему с боковых магистралей.
Мы, чтобы улизнуть от него, тайком поехали в кафе на велосипедах. У Дэнни, его дочери, голова была обрита наголо. Через год она должна была поступить на службу в Армию Израиля, в связи с чем ей был предоставлен годовой отпуск. Когда она вошла с Талом в паб, мы с Питом почти одновременно решили, что «с длинными волосами она была бы очень привлекательной». Пит часто и подолгу смеялся своим неестественно неистовым смехом, а потом предложил пойти поиграть в пул, чтобы избавиться от разговоров с Талом. Я записал наши имена мелом на доске, но когда подошла моя очередь, Пит попросил дать ему сыграть первым.
– Я покажу, какой я отменный игрок, – сказал он.
Я ответил, что и сам играю неплохо, однако Пит не унимался и со всей серьезностью произнес:
– Я не знаю никого, кто играл бы лучше меня, к тому же я знаком с клубными игроками.
Он начал действовать мне на нервы. Он уже выкурил полпачки моих сигарет, а когда я спросил, будет ли он заказывать еще пива, признался, что в кармане у него уже пусто. Я заказал ему еще кружку, и он тут же попросил у меня доллар, чтобы сыграть очередную партию в пул. Он играл очень напористо, оттопыривая большой палец вверх, но игроком он был никудышным.
– Давление, – сказал он, разводя руками и как бы разгоняя давящий на него воздух. – Если бы не давление, никто бы не выстоял против меня и двух минут.
Он проиграл, а когда настала моя очередь играть, он взял у меня еще доллар, чтобы сыграть парную партию с Данни, а я был вынужден оставаться за одним столом с Талом и обсуждать преимущества правил движения по автострадам, существующих у разных народов мира. Данни с отцом пошли в хостел пешком, а мы с Питом поехали на велосипедах с не-включенными фарами.
– Ты хоть понимаешь, что мы нарушаем закон, – сказал Пит на полном серьезе, за что я начал его по- настоящему ненавидеть.
Вернувшись в хостел, мы с Талом отправились спать, а Пит где-то колобродил до 4 часов утра. «Слонялся с Данни по пляжу», – сказал он за завтраком и этим же утром вместе с ними отбыл на Байрон- Бей.
– Ну что, парень, – сказал он, прощаясь, – мне надо идти занимать место в этом зеленом долбаном автобусе.
Позже я обнаружил, что он прихватил с собой камеру Чаббса. Гнусный мерзавец.
«Ты никогда не сможешь убежать от своих проблем». Ты сможешь, если побежишь достаточно быстро. Сегодня меня, Хидди и двух японцев, Чио и Эмико, подвезли от хостела на попутной машине, и сейчас я, проехав сто сорок километров на север, нахожусь на озере Маккай на берегу Святой Троицы.
Пока мы ехали, японцы пытались обучать меня своему языку, и я запомнил, как будет «гора», «дерево», «автомобиль», а также фразу, часто употребляемую молодыми японцами «чо-ми». Она имеет двойное значение: первое – вдвойне прекрасный; второе – добавление «чо» придает словам, к которым примыкает, смешное значение. Когда мы выехали на машине на опасную прибрежную дорогу, Хидди сказал: «Чо быстро» – и залился смехом. После того, как мы разучили фразу «Вам дать?», он протянул мне монетку, и я ответил: «Чо-ми», а он снова закатился истерическим смехом.
Разговоры о том, чем Япония отличается от Англии, и добавления «чо» к словам довольно быстро наскучили, а поэтому я вскоре пошел в бар «У Сэма» с одной ирландской девушкой по имени Фоллет, с которой я познакомился в хостеле «Ларрикин» на Пил-стрит, где остановился. Фоллет рассказала мне, что работает в PR-области, а точнее, в службе по связям с общественностью, но хочет написать диссертацию о разрешении конфликтных ситуаций на материале, собранном в Северной Ирландии, поскольку сама она живет в Белфасте. Она рассказала мне о своем друге, работающим с ценными бумагами, который считает ее своим «эмоциональным вложением», а я, не скрывая ничего, рассказал ей о ситуации, возникшей между мною и Люси. Выслушав меня, она сказала, что мне следует объясниться с Люси начистоту, а раз я не расположен делать ей предложение, то мое поведение никоим образом нельзя считать вождением ее за нос. Я должен учесть тот неизбежный факт, что женщины меняются, когда их возраст приближается к тридцати: им необходимо чувствовать себя в безопасности, потому что они ощущают, как тикают встроенных в них биологические часы.
– Ты типичная PR-леди, пытающаяся дать мне рецепты и установки по устройству жизни, – сказал я.
Когда мы возвращались в хостел, Фоллет показала мне Млечный Путь и согласилась пройтись вдоль городского пляжа, поскольку мы не чувствовали усталости.
Придя в хостел, я по большой нужде засел на двенадцать минут в сортире, а когда вышел оттуда, она уже ушла спать, оставив на кухонном столе мой сложенный свитер, который я дал ей, чтобы надеть на прогулку. Чего ради ее понесло путешествовать?
– Чтобы уйти от всего, – ответила она, имея в виду свою работу в PR-области. – Я потратила десять тысяч фунтов и четыре дня для того, чтобы уговорить одного человека нарисовать фирменный знак «Маркс и Спенсер» на упаковке коровьего масла, для того чтобы продвинуть этот продукт на рынке, а когда дело было сделано, подумала: «На что я трачу мою жизнь?»
На что я трачу «мою» жизнь? Почему все путешественники, встреченные мною, тем или иным образом затраханы жизнью? Определенно существует некая общая модель, соединяющая в себе общие черты, присущие всем этим людям – хиппи в Седоне, Фоллет, мне, Питу, Доминик. Сегодня я читал в «Одинокой планете» историю капитана Кука, и все, что я, закрыв книгу, мог подумать, так это: интересно, была ли у него одна эмоциональная и одна практическая причина для того, чтобы отправиться в путешествие. Может быть, и он незадолго перед этим порвал со своей подружкой. А Васко да Гама, он что, вошел в историю, движимый недружественными и оскорбительными отношениями к нему женщины, из-за чего он и покинул свой дом? Путешественник должен иметь футболку с надписью, отметающую всю эту чушь – «Мозг брата поврежден»… «Недружественные отношения»… «Рухнувшая карьера»… «Смерть отца». Неоспорим тот факт, что вы не встретите эмоционально преуспевающих людей, решивших сдать внаем свои виллы на Палм-бич, среди тех, кто, закинув за спины рюкзаки фирмы «Миллетс», готов отправиться в Австралию.
Я послал по электронной почте письмо Чаббсу с извинениями за то, что не попрощался и не вернул камеру. Я написал, что меня отозвали в связи со срочным заданием освещать гонки на яхтах из Сиднея в Хобарт. Потом я подумал, что, может быть, стоит позвонить Люси и поговорить с ней, как мне рекомендовала Фоллет, но после этого разговора я бы чувствовал свою вину и не смог бы заснуть, а поэтому я послал ей письмо по электронной почте.
Тема: мое терпенье все еще на исходе
Кому: Люси Джонс
От: Кита Ферли
Дорогая Люси!
Я буду ждать тебя там.
2 января 2001 года
После моей последней записи в дневнике прошло уже несколько дней. До встречи с Люси я попросту убиваю время. Три дня назад я приехал на автобусе компании «Маккафферти» в хостел «Платипус Вушкемп», находящийся в нескольких милях от озера Маккай. Поросшую низкорослым кустарником поляну, на которой расположен хостел, со всех сторон окружает тропический лес. Я ночую в стоящей на столбах хижине, построенной на тайских манер – с крышей, но без стен. В спальне постоянно гостят юркие ящерицы, шарообразные пауки золотого цвета величиной с человеческую голову; только что я раздавил каблуком скорпиона; полно прыгающих, летающих и зеленых муравьев размером с виноградину; шершни в полете гудят почти как «спитфайеры». Сейчас время ливневого паводка, протекающий рядом широкий ручей шумит так, как будто его русло проходит прямо через хижину.
Здесь всем распоряжается матерщинник Возза, смахивающий на эсэсовца в высоком чине; на его плече постоянно сидит плешивый попугай, который, кажется, раз и навсегда затянул одну и ту же песню «Дер- дер-дер дердердер-де дер дер дер дер дер дер текила». Возза никому не позволяет включать радио, и даже в канун Нового года он не прекращал изготавливать какие-то детали домов из сосновых досок и гофрировать железные листы.
