не заметил — парнишка увлечённо что-то собирал, стоя по колено в воде.
— Рули помалу к берегу. Сейчас разберёмся.
Эти люди Ивана потрясли. За два с половиной года, проведённых в этом мире, он успел навидаться всякого, но такого… Маляренко смотрел на исхудавших и измождённых людей, и ему хотелось одновременно и заплакать, и обнять их всех. И вместе, и по отдельности. Таня с Сашкой лихорадочно вытаскивали из трюма все корабельные запасы продовольствия, а Ваня, наплевав на санитарную осторожность, засунул пистолет подальше за пазуху и снова крепко пожал руку Валентину.
На берегу, за невысоким холмиком, стояли старые развалины. В тени северной стороны к остаткам каменной стены прилепились две ярко-синие палатки и большущий, крытый камышом навес. Под ним, жадно следя за тем, как Саша тащит еду, сидели двое скелетообразных мужчин и четверо женщин. Тоже истощенных до крайности. Вокруг них, возбуждённо поблескивая глазёнками, собралось…
«Раз, два, три…»
Иван принялся пересчитывать детей.
— Не трудитесь, — молодая женщина с малышом на руках слабо улыбнулась, — три мальчика и десять девочек. Это все, кто выжил.
Из глаз её брызнули слёзы.
— Извините. Я — Аня. Это — мой муж Валентин. А это — наши друзья.
— Алексей. — Ярко-рыжий лохматый парень протянул Ивану руку. — Это — моя жена Елена, это — мой сынок Егорка.
Мужчина показал на трехлетнего карапуза, державшегося за мамку.
— А это — мама Валерия и мама Света. — Мужчина показал на двух худющих женщин «слегка за тридцать».
«Училки, как пить дать — училки!»
Больше всего эта странная компания удивляла тем, что дети истощёнными НЕ БЫЛИ! Они, конечно, не были упитанными, но и на малолетних узников Бухенвальда, в отличие от взрослых, никак не тянули.
У Маляренко зашевелились волосы на голове.
«Боже ж ты мой! Они кормили чужих детей, а сами…»
Иван сглотнул ставший в горле комок и внезапно севшим голосом просипел:
— Давно вы? Тут?
— Двести пять дней.
В глазах почему-то защипало.
Валька Воронин и Лёха Демидов были друзьями ещё со школы. С первого класса. Как их вместе посадили на первом уроке, так до выпускного они за одной партой и просидели, став, по сути, настоящими братьями. Но после школы их пути разошлись. Валька поступил в консерваторию, а Лёха ушёл в армию. Лишь через десять лет судьба снова свела их вместе. Оба были уже женаты, у обоих родились дети, но старая дружба не угасла и даже переросла на семейный уровень. Аня и Лена тоже стали подругами.
Привычку рыбачить на Волге Лёхе привил отец. Потом Лёха вытащил раз-другой на природу всю компашку, и дело пошло. Никто уже и представить себе не мог — как это можно раз в месяц не съездить, не позагорать-поесть ушицы. В тот жаркий сентябрьский день они разбили палатки прямо у воды, оставив машины подальше, под деревьями. А ночью случилась гроза — и вот они тут.
Иван покивал. История до боли знакомая.
У ребят не было машин, зато были жёны и дети. И удочки-палатки-котелки. В общем, полный туристический набор. Кстати, выкинуло их не здесь, а в полукилометре отсюда. Причём прямо в воду. Палатки — на мелководье, а машины…
— А тачки так там на дне и стоят. Я туда нырял, кое-что вытащил. — Лёха махнул рукой на море.
Выбравшись на берег, робинзоны кое-как сориентировались и отыскали вот эти развалины. И если бы здесь не оказалось маленького родничка, то на этом историю можно было бы и заканчивать, но им повезло. Вода здесь была.
— Вот так с тех пор на рыбе и сидим. И на мидиях. Море тут бедное — совсем мало ловится. Хотя со снастью у нас — полный порядок.
Было заметно, что говорить Валентину тяжело.
Варёную картошку съели с кожурой. И выпили всю картофельную воду. Каждому досталось по морковке и огурцу. И по половинке луковицы. И по кусочку вяленого мяса. По местным меркам это был пир!
Вечером разговор продолжился. Иван, вспомнив, что забыл представиться, спохватился и исправился.
— А дальше? Дальше что?
А дальше началась борьба за существование. Того, что ловилось, на две семьи, в принципе, хватало. Попытки выбраться и найти людей жёстко пресекла песчаная пустыня. Сил у Алексея хватило лишь километров на тридцать пути. Назад он едва смог добраться. А через две недели по воде на них вышел семнадцатилетний школьник. Парень был весь в алых пятнах и в испарине, и Аня, которая оказалась настоящей медсестрой…
Ваня мысленно подпрыгнул.
«Ее!»
…его вовремя тормознула. Игорёк умер, но успел рассказать, что к востоку, на берегу, стоит школьный автобус. И там всё очень плохо.
«Наверное, та же зараза, что и Романовских доходяг косила».
— Вот. А потом он умер. Я сама себя в карантин записала. Сама его похоронила. Потом пошла туда. Там тоже развалины. И много всяких новых вещей. А автобус в песке закопался совсем. — Аня показала на учительницу: — Света, расскажи, я устала.
Света оказалась учительницей частной школы, которая вместе с коллегой сопровождала сборную солянку учеников разных классов на экскурсию в соседний город. Тоже гроза. Тоже удар. Сначала они просто сидели и боялись выйти. Потом началась жара, и все тридцать учеников…
Как ТРИДЦАТЬ?! Ване захотелось завыть. Школьников осталось ОДИННАДЦАТЬ.
«Мамочки мои! Да как же это!»
…и обе учительницы с водителем выбрались на берег, где и нашли почти целое здание. Только без крыши. В нём был настоящий склад. И четыре мёртвых тела. Почти скелеты. Их похоронили, а потом началась эпидемия.
Учительница спокойно закрыла глаза. Все слёзы она, похоже, уже выплакала.
— Старшие мальчики разошлись по берегу за помощью. И больше мы их не видели. А потом пришла Аня, а за ней Валентин. Он принёс водку и аптечку. А потом Лёша принёс еду. И так продолжалось почти три месяца. Я их всех сама похоронила.
Женщина всё же заплакала.
— А потом мы перебрались сюда. А потом приплыли вы.
Иван лежал на палубе «Беды», пялился на Млечный путь и никак не мог заснуть. В рубке тихо плакала Таня. Сашка шлялся по пляжу. Его бил озноб.
— Что за мля, что за мля…
— Сашка, заткнись! И без тебя, млять, тошно!
Рассказ Ивана о том, где они и когда, люди восприняли почти равнодушно. Валентин помялся и спросил, не смогут ли они забрать и увезти хотя бы детей?
У Ивана случился культурный шок.
«Эти ЛЮДИ мне нужны!»
