Папенька, значит, явились. Отлично, поговорим с папенькой.
Алузий Креж сразу взял быка за рога.
– Вы это чего вытворяете? Вам порядок беречь должно, а не девиц невинных в застенки таскать! Да я к бургомистру пойду, найду управу на ваши бесчинства!
– Конечно-конечно, – в нашем мире многие ругают милицию: дескать, отмахиваются от простых людей. Это они в Дойл-Нариже не бывали. – Идите. А того лучше, давайте вместе к нему зайдем. Тем временем девицу как раз доставят. Эй, Ливис, Акьен! Тут у нас нарушители, по повестке не желают приходить…
– Да я… да что ж вы…
– Адресок какой? – встрял Ливис, весело колыхая пузом. Акьен Тернов мудро улыбался в сторонке.
– Погоди, – теперь нужно мило улыбнуться задыхающемуся от негодования господину Крежу. – Разве я вчера не хотела договориться по-хорошему? Два раза заходила, ноги била. И какой ответ слышала? Нету вашей дочери дома, верно? А ведь Таиллия весь день за порог не выходила, неужто в семье считали, будто стража не узнает? Теперь, значит, к бургомистру пойдете – ну, идите! Я тоже схожу. Вы ему о нашем произволе поведаете, а я – о том, как Крежи убийцу покрывают!
– Не было такого! – аж отшатнулся Алузий. – Никогда мы… убийцу…
– Да неужто? Тайля ваша знает, что Юляшка Мехмова вовсе не сидела с подруженьками до ночи! Знает, а молчит. Что же до девичьего стыда… так если Мехмовым верить, дочка ваша чуть ли не в полночь от них домой возвращалась. Вон, Юница Лиева подтвердить это готова…
– Смилуйтесь, – выдавил из себя Креж. – Мехмовы – благодетели наши. Должны мы им… отдать не сумеем.
– Благодетели, значит, – я криво усмехнулась. – Ну, не мне решать, стоит ли честь Таиллии Креж занятых денег. Еще мне неведомо, сколько Мехмовы скостят за позор, когда дочку вашу под конвоем поведут. Впрочем, ладно. Один раз – последний! – могу помочь. Мы сейчас идем к Тайле – вдвоем, никакой стражи. Я ее расспрашиваю, а она правдиво отвечает. И никому больше ни слова. Так лучше?
Разумеется, так оказалось лучше. Ливис и Акьен пообещали стать глухими, слепыми, а главное – немыми, меня зачислили в благодетельницы, а путь от здания стражи до дома Крежей за истекшие сутки, увы, не укоротился. Долг службы – отличная штука, благодаря ему у меня до выхода на пенсию сохранится прекрасная фигура. Ладно, ходьба полезна для здоровья, особенно если вовремя уворачиваться от помоев, которые добрые горожане с утра выплескивают из окон. Стараются попасть в сточные канавы, но выходит не всегда. А может, не очень и стараются.
С первого взгляда Таиллия Креж казалась толстой. Но лишнего жира у нее не было – таких девиц иногда еще называют «толстомясыми». Широкая кость, мощные, борцовские бедра при не самой пышной груди – в общем, не уродина, но и явно не загляденье. Ситуацию ухудшало плоское, почти монгольского типа лицо. Почти все недостатки легко бы убрались косметикой, но порядочной горожанке непозволительно. Это Юляшка у нас благодетельница, ей можно, а Тайли Креж и им подобные должны выказывать скромность.
Веки у девчонки напухшие, глаза красные – долго ревела, видать. Я молча посочувствовала, храня строгое выражение лица. Пускай осознает вину, разговорчивей будет.
– Ну, ты понимаешь, что и сама влипла, и родню под каторгу чуть не подвела?
Тайля засопела, попробовала всхлипнуть. Отец ее, похоже, держал в строгости, окрик должен подействовать…
– А ну прекращай реветь! У тебя сейчас один выход: рассказать мне все об этом Юляшкином кавалере. И учти, я с вашей семейкой уже намучилась достаточно, узнаю, что соврала, – никого не пожалею.
Вроде с угрозами не переборщила. Теперь можно немного смягчить тон.
– Да ты не бойся, если будешь говорить правду, так ничего вам не грозит. И Мехмовы не узнают. С чего бы мне им открываться? Они на твоем горбу выехать пытаются, пойми это, а что с тобой случится – им без разницы.
Таиллия еще раз всхлипнула – уже деловито – и открыла рот. Голос у нее оказался низким, почти мужским.
– Гуляла Юляшка с ним, верно говорю. Влюбилась без памяти, Витека и забыла уже. Плакала, когда о скорой свадьбе речь зашла. Верьте, я верно говорю.
– Верю. А что за мужик, с которым Юляшка гуляла, кто таков?
Девица Креж задумалась, закусила губу. Думать получалось туго, но Тайля старалась.
– Приезжий. Издалека вроде. Может, даже из другого мира. Юляшка говорила, мол, ажно из самой столицы, да могла и приврать, верно говорю. С ней случалось временами. Где живет – не знаю, и, сдается мне, ей он тоже не сказал. Места для свиданок не Юляшка точно выбирала.
– Ты его видела, мужика этого?
– Один раз, и то со спины. Высокий такой, статный.
– Волосы какие?
– Не знаю. Темнело уже. Они у нас за домом встречались, Юляшка родным сказалась, будто ко мне идет, а потом в храм завернет, помолиться, а с батюшкой моим и с матушкой попрощалась раненько, чтоб не провожали. За угол завернула, да огородами снова к нам и зашла, в сарае схоронилась. На шею хахалю бросилась, ровно мужу, верно говорю! И целовались!
В голосе Тайли звенели обвинительные нотки, она обличала и взывала к общественной морали. Дорвалась, да? Удачливая подруженька наконец-то допрыгалась, можно ее осудить, можно высказать накипевшее и наболевшее. Ведь это не у нее, не у девицы Креж, есть и жених, и хахаль. Не ей досталось смазливое личико, ладная фигурка, да и богатство тоже не в здешнем доме водится. А у Тайли – суровый батюшка, забитая маменька, братец еще не понять кем выйдет, да и суженый-ряженый, ежели таковой и имеется, не торопится под девичью светелку пылкие песни голосить. Как же не вызвериться на Юляшку, как же не выдать страже все подружкины тайны?
Я слушала спокойно. Ну, противно, и что теперь? Работа у меня – копаться в чужом грязном белье, выволакивать его наружу любыми способами. Не в первый раз. И не в последний, будем честными. Процесс поиска истины всегда сопряжен с… эээ… неприятным запахом, исходящим от отбросов человеческого общества.
Таиллия Креж еще ничего. Обычная дуреха, таких двенадцать на дюжину.
А вот Юляшкин ухажер – типчик весьма и весьма интересный. Высокий, значит, и статный. Это еще нуждается в проверке, романтически настроенные девицы и в сморчке сушеном принца углядят, но главное не это. Главное – девица Мехмова собиралась встретиться с высоким и статным кавалером в ночь убийства Витека. А затем, перепуганная, побежала уговаривать подруг соврать городской страже.
Вопрос – зачем столько суеты?
Нет, конечно, все может оказаться куда проще, чем я предполагаю: Юляшка боится, что всплывет ее связь с посторонним мужчиной, старается замести следы… В Дойл-Нариже к измене жениху относятся куда строже, чем в просвещенном техногенном мире. Патриархальное общество, суровые нравы…
И все равно – что-то здесь не так.
О «хахале» знали лучшие подруги. Их можно попросить не рассказывать страже о постыдной любви. Дескать, не убивал Витека мой красавчик, до зари миловались, жениться обещал… Даже Магря десять раз подумает, прежде чем разболтает. Но Юляшке нужно не прикрыть ухажера, а сделать вид, что она в ту проклятую ночь не выходила из дома.
Значит, мне просто необходимо выяснить, где на самом деле обреталась невеста покойного Витека Кнеля в момент убийства.
Мужика Таиллия толком описать не смогла. Где живет – тоже неизвестно. Я бы, кстати, давно уже сделала из города ноги, будь я причастна к этому делу. Но ведь ходит по улицам Дойл-Нарижа какой-то гад, пристает к Риану…
Возможно, это совпадение.
Возможно, я – юная девственница из знатного рода.
