– По–моему, пора поспать, – обратился Дитц к Велге. – Не знаю, как ты, а из меня сейчас будто воздух выпустили.
– Поддерживаю, – кивнул Александр и громко скомандовал:
– Привал!
На «ночлег» устроились в холмах и, отдохнув, двинулись дальше. А буквально через час на отряд было совершено нападение.
Первым врагов, как и положено, почуяла Аня. А заметил Малышев.
– Опасность! – звонко крикнула девушка и перебросила ремень автомата через голову.
Впереди короткими очередями заговорил автомат Михаила.
Отряд, передергивая на ходу затворы, молча перешел на бег.
И тут же навстречу им из–за поворота выскочил Михаил.
Таежник явно спешил, но следов паники в его движениях не наблюдалось.
– Таких мы никогда не видели! – крикнул он. – Чудо–юдо, ей богу! И прет на нас. Здоровое, бля! Старайтесь целиться ему по ногам. Ноги – слабое место. Я ему уже парочку прострелил, и оно теперь не такое шустрое, как вначале.
Отряд, как по команде, принял положение для стрельбы с колена, а Шнайдер и Стихарь на всякий случай взяли под прицел окрестные холмы.
– Как оно хоть выглядит? – сквозь зубы осведомился Велга.
– Долго рассказывать. Сами сейчас увидите…
И они увидели.
До поворота ручья было около сотни метров, и поэтому «чудо–юдо» удалось рассмотреть очень хорошо. Сквозь прорезь прицельной планки.
Было оно высотой с хороший пятиэтажный дом, и лучше всего охарактеризовал его, как только увидел, Валерка Стихарь, отчетливо и весело в наступившей изумленной тишине произнесший:
– … твою мать, это что еще за воздушный шарик на ножках?!
Именно на воздушный шар на ножках существо и походило больше всего. Раздутое, круглое, покрытое какими–то наростами и шипами, бороздами и длинными редкими пучками то ли волос, то ли шерсти, туловище, раскачиваясь из стороны в сторону на восьми трехсуставчатых, длиннющих, заметно сужающихся к земле ногах, медленно направлялось в их сторону. Две ноги из восьми явно хромали.
– Интересно, – задумчиво поинтересовался Майер, – где у него пасть?
И немедленно получил исчерпывающий ответ.
Прямо посередине шара–туловища распахнулась, утыканная мелкими острыми зубами красная воронка. Оттуда, с резким щелчком кнута, вылетел черный и тонкий, многометровый язык, а следом раздался визг.
Так визжит–скрипит мина, выпущенная из немецкого 158,5 миллиметрового шестиствольного миномета Nibelwerfer–41.
Солдаты машинально втянули головы в плечи и, не сговариваясь, открыли огонь по ногам чудища, стараясь попасть в суставы.
Результат не замедлил сказаться. 7,62 миллиметровая пуля в стальной оболочке, выпущенная из надежнейшего автомата Калашникова, имеет страшную разрушительную силу. Если попадает туда, куда надо. Эти пули попадали. Разведчики били даже не очередями, а одиночными, но били точно. Уже через десяток метров «чудо–юдо» остановилось, зашаталось, словно выхлебало пару бочек чистого спирта, издало еще один визг–скрип–рев и, подогнув свои многочисленные, раздробленные выстрелами, окровавленные колени, рухнуло поперек ручья.
– Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, – сделал краткий вывод Валерка. – Но мы его не убили. Только остановили.
– А нам больше и не надо, – сказал Велга. – Обойдем его по холмам.
– Оно мучается, – тихо заметила Аня. – Сначала оно было опасным и злым. А теперь мучается. Но… нет, оно все равно опасно. Я чувствую.
– За все надо платить, – пожал плечами Дитц. – Вот оно и заплатило.
– Мы его не трогали, – добавил Майер. – Шли себе вдоль ручейка, любовались окружающей природой, а тут…
– А в чем трудности? – удивился Малышев. Он уже выпрямился во весь рост, и автомат в его опущенной руке казался игрушечным. – Пристрелим – и никаких трудностей.
Они стали обходить громадную, подрагивающую крупной дрожью тушу, по склону холма.
– Вон ее слабое место, – показал Михаил, когда отряд оказался прямо над ней. – Видите? Прямо за тем большим наростом.
Это был небольшой, размером с донышко стакана пятачок безволосой сероватой кожи. Присмотревшись, можно было увидеть, что пятачок медленно пульсирует, вздымаясь и опадая.
– Прощай, враг, – сказал Михаил, одной рукой поднял автомат и выстрелил навскидку.
Фонтан крови взметнулся на месте пятачка, необъятная туша чудища дернулась и замерла без движения.
– Сколько мяса зря пропадает, – вздохнул Майер, взваливая на плечо МГ. – А может, и не пропадает. Его, наверное, и есть–то нельзя.
Еще через пару часов они заметили, что холмы по обе стороны ручья понижаются. К тому времени, когда пора было делать полуденный привал, местность впереди окончательно выровнялась, и отряд снова увидел застывшее фиолетовое море, раскинувшееся перед ними от края и до края. И Замок. И длиннющий арочный мост, ведший к нему с берега. И «Воронку Реальностей»
Теперь и Замок, и мост казались гораздо ближе, и люди смогли в подробностях рассмотреть и то, и другое.
Жемчужно–серые башни Замка росли, казалось, прямо из моря и вздымались над его фиолетовой гладью чуть ли не на сотню метров. Башни были усеяны окнами и бойницами разнообразнейших размеров и форм, опутаны изящными карнизами и мощными каменными поясами, топорщились балконами и эркерами, красовались островерхими шпилями. Собственно, и не башни это были в привычном понимании слова, а, скорее, отдельные дворцы, связанные между собой десятками открытых и закрытых переходов и галерей. Четыре по углам и один – самый величавый – в центре. Вокруг Замка имелась крепостная стена, которая по сравнению с ним выглядела довольно нелепо. Все дело в том, она совершенно не соответствовала размерам Замка и была похожа, скорее, на высокую декоративную ограду, чем на крепостную стену. Впрочем, ворота в стене казались довольно внушительными и были закрыты. Вдоль стены Замок опоясывала узкая дорога, за которой сразу начинался невысокий обрыв к воде.
– Красиво, – уважительно заметил Майер. – Прямо сказка братьев Гримм.
К мосту не вело никакой дороги. Он просто начинался прямо от каменистого берега и вел к воротам Замка. Отряд вышел к берегу чуть правее, там, где путеводный ручей впадал в море, и теперь, срезав угол, приблизился к мосту вплотную. И, приблизившись, остановился.
Непосредственно на мосту, в самом его начале, лежала собака.
А может, и не собака. В любом случае именно на собаку было похоже это лохматое существо. На светло–серую с рыжими подпалинами, лохматую собаку. Размером с пони.
Пес устроился ровно посередине прохода, и, положив массивную лобастую голову на передние лапы, очень внимательно следил за людьми.
– Ух, какой! – восхищенно присвистнул Шнайдер.
Дитц первым шагнул на мост, и собака тут же вскочила и негромко зарычала, показав зубы, внушающие серьезное уважение.
Обер–лейтенант, не торопясь, снял с шеи автомат и передернул затвор.
– Нам нужно пройти, собачка, – негромко сказал он. – Я бы на твоем месте, не задумываясь, нас пропустил.
– Подожди, Хельмут, – остановила его Аня. – Дай мне с ним поговорить.
– Поговорить? – не оборачиваясь, удивился Дитц.
– Именно, – Аня вышла вперед и бесстрашно присела на корточки прямо перед псом так, что лицо ее оказалось ниже его морды.
