где Дэнни разжился пивом, видимо, ещё со вчерашнего вечера продолжал гореть свет. Электричество было, но зато напрочь отсутствовала телефонная связь. Не работали ни обычные, ни сотовые телефоны, не показывали телевизоры, а из включенного радиоприёмника на всех волнах слышался лишь шум и треск помех.
Вторая бутылка пива помогла успокоить нервы, но ни на йоту не приблизила Джордана к разгадке. Ему было уже совершенно ясно, что люди покинули Вэлхаус, – так покидает в спешке экипаж тонущее судно, но отчего это произошло… И почему молчат телефоны, радио и ТВ? Что, вообще, случилось с этой долбанной страной за те несколько дней, что он не вылазил из своей хижины в горах?
Война?
Нашествие инопланетян?
Эпидемия неизвестной болезни?
Он сидел на скамейке, курил вторую сигарету и раздумывал над тем, не пора ли для прочистки мозгов выпить чего–нибудь посущественней пива и, может быть, поесть, когда на противоположной стороне сквера заметил в кустах какое–то движение. Не меняя позы, Дэнни скосил глаза и снова заметил шевеление. Колыхнулись ветки, мелькнуло что–то синее, и там опять испуганно замерли.
– Эй, – негромко позвал Джордан. – Выходи, не бойся, у меня нет оружия и я не кусаюсь.
Снова шевельнулись ветви, и на дорожку сквера из кустов вышла маленькая девочка.
Дабл Д плохо разбирался в детях. Своих он так и не завел и с чужими тоже редко имел дело. Ему показалось, что девочке лет пять или шесть. Была она одета в синее платье, вид имела настороженный, а в руках держала плюшевого зайца, крепко прижимая его к груди.
– Не бойся, – повторил Джордан, стараясь, чтобы голос звучал помягче. – Меня зовут Дэнни. Может быть, ты слышала обо мне. Я живу за городом, в горах, и бываю иногда в вашем городе. Тебя как зовут?
– Салли, – тихо сказала девочка, но Дэнни расслышал.
– Салли… Очень красивое имя. Похоже, Салли, что мы с тобой остались здесь одни. И, если это так, нам нужно держаться вместе. Я помогу тебе, а ты мне. Идёт?
– Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомыми людьми, – сообщила девочка. На этот раз её голос звучал громче и увереннее.
– И правильно делает. Но мы ведь уже познакомились, верно? Ты знаешь, как зовут меня, а я – тебя. Когда люди знают имена друг друга, они считаются знакомыми. Иди сюда. Садись рядом и расскажи мне, что тут у вас случилось. Я сегодня пришел в город и ничего не могу понять. Куда все делись, ушли?
Салли подошла и робко присела на краешек скамьи.
– Я не знаю, мистер Дэнни, – совсем по–взрослому вздохнула она. – Мы с мамой живем. Моя мама вчера уехала и сказала, что вечером вернётся. Но она не вернулась. Я легла спать, а ночью проснулась от шума. На улице громко кричали и еще стреляли. Мне было очень страшно. Я хотела позвонить соседям, мистеру и миссис Фэрроу, но телефон не работал. Потом я увидела в окошко, как мистер и миссис Фэрроу бегут куда–то по улице, потом хотела позвонить в службу спасения, но телефон так и не починился. Я боялась до самого утра, потом немножко поспала, а потом оделась и вышла на улицу. Там никого не было, и я очень испугалась. Я ходила и ходила, плакала, но никого не было. А потом я увидела вас.
– Ясно, помолчав сказал Джордан. – В общем, ты не знаешь, что здесь случилось.
Салли молча помотала головой.
– Ты есть хочешь? – спросил Дэнни.
Салли кивнула.
– Хорошо. Сейчас мы что–нибудь поедим, а потом соберемся и будем отсюда выбираться. Надо найти людей.
Через час, набив рюкзак провизией и всем необходимым и реквизировав в магазине спорттоваров дорожный велосипед с дополнительным детским сиденьем на раме (интуиция ему подсказывала, что автомобилем воспользоваться нельзя), Дэнни усадил Салли впереди себя и выехал из города, держа путь на север. Он надеялся добраться до самого Денвера, если, конечно, раньше по дороге им не попадётся кто– нибудь, кто сможет рассказать хоть что–то вразумительное по поводу всей этой чертовщины.
Глава седьмая
– Вот скажите, Распорядитель, откуда у вас, гуманоидов, такая неизбывная тяга к суициду? Мало того, что отдельные особи то и дело добровольно уходят из жизни по совершенно смехотворным и не стоящим внимания нормального разумного существа причинам, так ещё и целые расы норовят покончить с собственным существованием. А заодно утянуть за собой все живое, что их окружает. Отчего это, а?
– Во–первых, Координатор, я давно не гуманоид, и вам это отлично известно. А во–вторых…
– Бросьте, бросьте… Не гуманоид. Как же! Почему ж вы тогда вечно появляетесь в облике гуманоида?
– Привычка. Вы тоже полную бестелесность не особо жалуете.
– Да, верно. В телесном облике масса неудобств, но некоторые э–э… чувства и ощущения доступны лишь при наличии тела. И это часто искупает все неудобства.
– Вот. Сами все знаете, а спрашиваете.
– Просто хочется поболтать. Какое–то странное настроение. Хочется поболтать и совершенно не хочется работать. Я уже и забыл, что так бывает. У вас так бывает, Распорядитель?
– Нет, Координатор, не бывает. Я всегда готов работать.
– Это я знаю. Но вот всегда ли вам хочется работать?
– Хм… Я бы сказал, что всегда найдётся работа, которую хочется сделать. Но всё–таки я не совсем понял вашего вопроса насчёт гуманоидов. Почему вы считаете, что они склонны к массовому самоубийству?
– Ну как же! Давайте возьмём историю развития любой гуманоидной цивилизации. И что мы в ней увидим?
– Вот именно, что?
– Бесконечные войны, безжалостное разграбление природных ресурсов, неудержимое стремление к захвату новых территорий. С последующим уничтожением на этих территориях всего, что, якобы, мешает. Некоторым, часто лишь с нашей помощью, удаётся, конечно, перерасти эту жуткую пору варварства и стать на вполне приемлемый и разумный путь развития. Но многих от них же самих спасти не получается. Вспомните тех же вейнов. Если бы не спасательная планета ирюммов и отряд этих… людей, кажется?
– Да, людей.
– Вот именно. Если бы не это, не было бы сейчас вейнов.
– На то мы с вами и поставлены, чтобы предотвращать подобное. И вообще, через опасные периоды проходят все расы. И вам это прекрасно известно. Просто у вас застарелое предубеждение. Не любите гуманоидов, так и скажите. Не надо под это подводить псевдоразумную базу. А то прямо как–то неудобно получается, – вы же Координатор! Должны быть бесстрастны и справедливы.
– Н–да, вы правы, конечно. Но иногда бывает трудно сохранить бесстрастную оценку. Особенно, когда имеешь дело с гуманоидами… Ладно, ладно. Шучу. Кстати, о гуманоидах. Как там поживает ваш отряд?
– Вы хотели сказать, наш отряд?
– Пусть так. Но он все равно больше ваш, чем мой, не отпирайтесь.
– А что это вы о нём вспомнили?
– Я обязан помнить обо всем. О людях же и, в частности, об отряде, вспомнил потому, что у них на родине… на этой…как её…
– Земле.
– На Земле. Спасибо. Там, кажется, опять что–то не в порядке?
– Не просто не в порядке. Очень тревожная ситуация. Я рад, что вы о ней вспомнили. Потому что Земля эта – основная. Первая в реальности. Кстати, именно оттуда, с основной Земли, и наш отряд.
