– Здравствуйте, – поздоровался вслед её спутник – крепкий широкоплечий мужчина примерно такого же возраста с открытым прямым взглядом светло–голубых глаз.
– Да, вот это, – Александр обозначил указательным пальцем воображаемую дугу, – по воздуху…. Как вы это делаете?
Этот простой вопрос вызвал у «гостей» явное недоумение. Они снова переглянулись, и мужчина едва заметно пожал плечами.
– Это всего–навсего антиграв, – сказал он после секундного замешательства. – Просто он на поясе и под майкой его не видно. Вы что же, не догадались?
И в доказательство своих слов приподнял майку, демонстрируя присутствующим плоский мускулистый живот, ремень на поясе шорт и какую–то матово отсвечивающую, похожую на металлическую, штуковину на ремне с множеством на ней, штуковине, разноцветных мигающих огоньков.
– Ну, конечно, – пробормотал Велга и почесал мизинцем бровь. – Антиграв. Как это я сразу не сообразил…
– Это мы, наверное, на солнце перегрелись, – подсказал с самым серьёзным видом Стихарь. – Бывает.
Далее последовали взаимные представления.
Женщину звали Эля, а мужчину Зигфрид, что немедленно вызвало оживление у немецкой половины отряда.
– Вы немец? – спросил Хельмут с наивозможной доброжелательностью в голосе.
– Частично, – улыбнулся тот. – Мой отец был немцем наполовину. Ну, а я, соответственно, немец по крови на четверть. В общем, немецкого во мне – только имя. Даже языка не знаю. Так, три–четыре десятка слов… Впрочем, никогда не было нужды им владеть, а то бы, конечно, выучил. А вы?
– Я из Дрездена, – сказал Дитц. – Саксония. Половина из тех, кого вы тут видите, чистокровные немцы. Вторая половина, как вы, наверное, уже поняли по именам, русские.
– Тоже чистокровные? – изящно приподняв тёмную бровь поинтересовалась Эля.
– Э–э… ну да, – усмехнулся Дитц. – То есть, я хотел сказать, – вероятно. Саша, вот, наконец–то и представился случай у тебя спросить. Вы чистокровные русские?
– Как слеза младенца, – заверил Велга.
Все засмеялись.
– Интересная у вас компания, – сказала Эля. – Половина русских и половина немцев.
– И всего одна женщина, – добавил Зигфрид. – Подождите, не рассказывайте, я попробую сам догадаться. Так. Одинаковые комбинезоны, обувь, снаряжение, оружие, наконец…. Вы какой–то специальный отряд, верно? Скорее всего, ловцы.
– Ого, – уважительно сказал Хельмут. – Почти в яблочко. Поздравляю.
– А почему «почти»? – заинтересовалась Эля. – Ой, только не рассказывайте прямо сейчас, ладно? Очень искупаться хочется, пока солнышко еще греет. Мы с Зигфридом всю неделю об этом мечтали! Приходите к нам вечером в гости, хорошо? Тогда и побеседуем всласть.
– Спасибо, – кивнул Хельмут. – Обязательно придем. Куда и во сколько?
Эля рассказала, в каком доме они расположились (оказалось, через дорогу от них), предложила встретиться не раньше восьми вечера («чтобы я успела приготовиться к вашему приходу!»), но и не позже девяти и потащила Зигфрида купаться.
Они молча наблюдали, как Эля и Зигфрид мощным безукоризненным кролем пересекли зеркальную гладь озера, выбрались на противоположный берег и, вновь взявшись за руки, скрылись в сосновом бору.
– Красивая пара, – заметил Майер. – Как на картинке.
– Любовники, – с видом знатока сказал Валерка. – Приехали…то есть, прилетели хорошо провести время. Всю неделю мечтали.
– Все–таки пошляк ты, Валера, – вздохнула Аня. – Неисправимый.
– А чего это сразу пошляк? Ну, любовники… Что в этом пошлого?
– Пошлость не в твоих словах, а в интонации. Ты себя со стороны не слышишь.
– Ну, извини, – пожал плечами ростовчанин. – Какой есть.
– Об этом я и говорю. Не обижайся. Конечно, они любовники. Но они… любят друг друга. По– настоящему любят. Что между любовниками в твоем смысле слова не так уж часто и бывает. Понимаешь, о чем я?
– Да где уж нам, – сказал Валерка. – Это ведь ты у нас знаток душ человеческих. А мы что? Простые солдаты.
– Грубые и неотесанные, – подсказал Шнайдер.
– И пошляки к тому же, – вздохнул Стихарь. – Без всякого понятия о тонкостях любви.
– Ну, все, – засмеялась Аня. – Понесли ботинки Митю… Мальчики, вы все равно самые лучшие. При всех своих недостатках. Не обижайтесь на меня, ладно?
– На тебя невозможно обижаться, – сказал Валерка. – Это все равно, что обижаться на ангела– хранителя. Совершенно пустое занятие.
Глава двадцать вторая
– Хорошо, что к нашим комбинезонам грязь не липнет, – сказал Валерка, причесываясь перед зеркалом. – А иначе как бы мы пошли в гости? Переодеться–то не во что.
– Меня совсем не это волнует, – сказал Велга.
– Меня тоже, – понимающе кивнул Дитц. – Что делать с оружием?
– Вот–вот. Идти с ним? Как–то невежливо, если не сказать больше. Оставить здесь? Рискованно. Мало ли, что может случиться… И ещё. Что мы им расскажем. Правду? Боюсь, как бы нас после неё не упекли в местную психушку.
– Мы уже неоднократно рассказывали правду, – заметил Дитц. – И ничего, на свободе пока.
– Да, но мы все равно не можем знать заранее, как к нашей правде отнесутся именно в этом мире.
– По–моему, ты слишком перестраховываешься, – сказал Хельмут. – Пока не попробуешь, не узнаешь, верно? Вот давай и попробуем. Все равно никакую приемлемую легенду сочинить не удастся. Слишком мало у нас информации об этом мире.
– А давайте Аню спросим? – предложил Малышев.
– Верно! – поддержал Михаила Стихарь. – Анечка у нас ситуацию сечёт на раз. Как это я сам не догадался!
– Ну–ну, – сказал Велга.
– Я вот только не пойму, как вы без меня раньше жили, – сказала Аня, – господа разведчики.
– Плохо, Анечка, – вздохнул Стихарь. – Просто исключительно плохо. Сам до сих пор не понимаю, как мы сумели уцелеть. Ну, так что скажешь?
– Скажу то же, что уже говорила. Оружие здесь нам не потребуется. В ближайшее время, по крайней мере. Пока тут абсолютно безопасно. Так что, давайте оставим. А насчёт правды… Почему бы и не рассказать? Не обязательно во всех подробностях, но, в общих чертах, думаю, можно. Опять же у нас есть доказательства, что мы не сошли с ума. То же оружие и снаряжение. Я почему–то не думаю, что у них существуют точно такие же плазменные винтовки, комбинезоны, пищевые концентраты и многое другое.
– Ладно, – с явной неохотой согласился Велга. – Пусть будет по–твоему. Рискнем. Только на виду оружие всё–таки оставлять не стоит. Спрячем где–нибудь.
– Может, на чердаке? – предложил Вешняк. – Я там видел подходящее местечко у стропил. С правой стороны, если стоять лицом к входной двери.
Так и сделали.
Без винтовок каждый из них, кроме Ани, ощущал себя будто раздетым – непонятно было, куда
