Словно вспомнив о чем-то, мужчина достал из внутреннего кармана пиджака паспорт и раскрыл его. С фотографии на второй странице на него смотрел вполне довольный жизнью человек в белой рубашке без малейших следов крови на воротничке, старательно отутюженном женской рукой.
Другой человек.
Мертвый.
И имя чужое — Андрей Воронов. Зачем мертвецу паспорт?
Документ полетел в огонь, в воздухе запахло горелой кровью — обложка успела пропитаться ею, а он и не заметил. Не до этого…
Следующей в его руках оказалась извлеченная из сумки красная книжечка с золотым гербом — двуглавый орел и щит с буквой «К». Как говорится, мудрому достаточно.
Документ был выдан Комитетом по предотвращению критических ситуаций на имя майора Виктора Савельева с кучей печатей, голограмм и отметок о допуске. И фотография человека в нем оказалось похожей на ту, что догорала в камине вместе с паспортом, только лицо более строгое и форма военного покроя. Сильная книжечка, но опасная — Комитет вряд ли обрадуется воскресшему из мертвых майору, обгоревшее тело которого наверняка так и не смогли опознать. Так что уж лучше Виктору Савельеву оставаться для Комитета тем, кто он есть сейчас.
Мертвым.
Книжечка тоже полетела в огонь, а вслед за ней и большинство оставшихся документов. Мужчина оставил лишь один паспорт на имя Петра Селиванова со своей фотографией внутри. Вполне хватит для того, чтобы доехать до единственного места на земле, где ни у кого не спрашивают документов. До единственного места в Украине, откуда могла прийти посылка на его новое, теперь уже несуществующее имя…
За покосившимся домом слышались сирены полицейских машин. Правда, представители власти не спешили входить на территорию дома — наверняка ждали минеров, спецназ или еще кого-нибудь, кто лучше них разбирается во взрывах и терактах. Но хозяина дома это уже не интересовало.
Он аккуратно затворил заднюю калитку, практически сливающуюся с забором — с двух шагов не заподозришь, что стена не сплошная, и никогда не отыщешь, если не знаешь, что именно искать. После чего сразу свернул в переулок, достал из кармана просторного плаща пульт, похожий на дистанционный ключ для ворот, и вдавил в него верхнюю кнопку…
Над крышами коттеджей взметнулся огненный столб. С новой силой — теперь уже по всему городку — взвыли сирены автомобилей и завопили бывшие соседи, у которых наверняка повыносило не только оконные стекла, но и двери веранд. При этом вряд ли кого из них ранило или убило — взрыв был точно рассчитан лишь на уничтожение коттеджа и прилегающих построек, которых было не так уж и много.
Человек, которого совсем недавно звали Андреем Вороновым, нажал на вторую кнопку пульта и выбросил мгновенно начавший плавиться кусочек пластмассы в ближайший мусорный ящик. Он уходил из нормальной человеческой жизни, ничего не оставив себе на память о ней. Ничего, кроме поцарапанной серебристой лопатки в кармане плаща, которую он подобрал с земли перед тем, как навсегда закрыть заднюю калитку своего дома.
— Ты тоже не спишь? — спросила она.
Я молчал. Ответа не требовалось.
Мы уже давно умели угадывать многое по дыханию друг друга, повороту головы, незначительному движению пальца. Иногда мне казалось, что я знаю заранее ее мысли, чувства, желания, которые еще не родились в ее голове. А она наверняка знала мои, в этом не было никакого сомнения.
— Она тоже зовет тебя…
На этот раз в ее голосе не было вопросительных интонаций. Я никогда не говорил ей о том, что сквозь шелест пальм слышу по ночам тихий голос, звучащий в моей голове:
«Иди ко мне, сталкер… Ты обрел то, что заслуживал, но я вижу твое желание… Вернись ко мне…»
Выходит, она слышала то же самое. Ведь она была истинной дочерью Зоны — так сказал Болотный Доктор в тот памятный день, когда моя любимая, так и не перешагнув границу между жизнью и смертью, наконец открыла глаза цвета единственного в мире артефакта.
Единственного… После ее воскрешения «Дочкино ожерелье» поблекло и перестало сиять словно кусочек умытого дождем неба. А когда мы пересекли границу Зоны, оно превратилось просто в цепочку светло-синих шариков, которые к сегодняшнему дню стали полностью бесцветными.
Правда, «Дочкино ожерелье» так и не покидало шеи моей возлюбленной.
До сегодняшнего дня.
Сегодня она впервые сняла его и положила на прикроватную тумбочку. Очень аккуратно и… осторожно. Так работники серпентария отпускают в террариум лишенную яда змею, которая все равно может укусить — хоть для жизни и безопасно, но по-любому приятного мало.
И внезапно я понял, что моему счастью пришел конец — окончательный и бесповоротный.
Только счастью ли?
Не знаю…
Наверное, очень многие люди на вопрос «Что такое счастье?» ответят — небольшой личный остров, не особенно хлопотное, но весьма доходное занятие, неслабый счет в банке и беззаботная жизнь рядом с любимым человеком. И они по-своему будут правы… до тех пор пока все это вдруг разом не свалится им на голову.
Конечно, несколько месяцев они будут вполне счастливы, осваиваясь с предметами и возможностями, ранее им недоступными. Они, несомненно, купят дорогую машину, двухместную яхту и вредную собачонку для любимой, покатаются по миру, поглазеют на облезлые пирамиды и скособоченную башню, отважно погладят перед фотокамерами одуревших от наркотиков тигров и крокодилов, съедят много экзотических блюд, запивая их незнакомыми напитками, и, наконец, с морем впечатлений, слегка омраченным разыгравшимся гастритом, вернутся домой слушать, как шумят пальмы и плещется океан, лаская волнами берег их вожделенной собственности.
Но пройдет совсем немного времени на острове, где каждый последующий день похож на предыдущий и где ровным счетом ничего не происходит… и человек, потом и кровью добывший вожделенное богатство, начинает понимать, что на машине ему ехать особенно некуда, на яхте есть куда плыть, да незачем, а собачка исчезла — то ли сама утонула, то ли ее утопила жена в приступе ежевечерней меланхолии.
Тогда остается единственное ради чего стоит жить — любовь. Друг к другу и к детям, которые просто обязаны появиться на свет в этом пальмовом раю для двоих.
Но если хорошенько вспомнить библейские легенды, то рай и дети — понятия несовместимые. Особенно в случае, если Адам и Ева прибыли в место вечного блаженства из Зоны, области повышенного радиоактивного фона, оказывающего разрушительное воздействие на организм человека, а особенно на его репродуктивные способности. Нет, с потенцией и либидо у меня было все в порядке, да и моя любимая не жаловалась на отсутствие влечения ко мне. Скорее наоборот, каждая наша ночь была наполнена страстью и нежностью… до недавнего времени.
— Это все «Фотошоп», — сказала она пару месяцев назад. — Из-за него я стала пустой, как стреляная гильза.
Я хотел было пошутить что-то насчет свежего капсюля, но вовремя заткнулся — женщине, которая не может стать матерью, не до шуток. Вместо этого я попытался ее утешить, напомнив, что артефакт подарил ей неземную красоту.
— Да кому она нужна, красота… и все это.
Она широко и размашисто, словно зачеркивая видимую реальность тонкими пальцами, обвела рукой океан, пальмы и чистое синее небо над нашим островом…
Врачи на материке только разводили руками. И на остальных материках тоже. И у нее, и у меня все было в норме. Не было только счастья, которое угасло медленно и неотвратимо, как сияние в «Дочкином ожерелье»…
Я лежал рядом с ней, смотрел в потолок и думал о том, как все это начиналось…
А началось все с того, что однажды я очнулся и обнаружил себя лежащим на деревянном столе в подземном логове торговца Сидоровича. То ли фамилия у него была такая, то ли отчество, а может быть, и
