Джон Гэббитас был в штанах из чертовой кожи, перчатках и грубых башмаках, на лице маска и защитные очки; осторожные лесники, особенно молодые, всегда надевают их, работая цепной пилой. Берден помнил, что после урагана в 1987 году в хирургических палатах местных больниц лежало много лесорубов-самоучек с серьезными травмами рук и ног. Он также вспомнил показания Дэйзи, уже записанные на пленку. Она говорила, что маска на убийце была «похожа на ту, что надевают лесники и лесорубы».
Заметив Бердена, Гэббитас выключил пилу и подошел. Надвинув козырек, он поднял наверх маску и очки.
— Мы по-прежнему разыскиваем кого-то, кого вы могли видеть, когда возвращались домой в прошлый вторник.
— Я уже говорил, что никого не видел.
Присев на бревно, Берден похлопал по гладкой коре рядом. Гэббитас неохотно сел. Он слушал с некоторым раздражением, пока Берден рассказывал ему о визите к Джоан Гарланд.
— Я не видел ее, и я ее не знаю. Я не обгонял никакие машины и не видел их. Почему бы вам не спросить у нее?
— Мы не можем ее найти. Она пропала, — объяснил Берден, хотя обычно не рассказывал подозреваемым о своих действиях. — Сегодня мы начинаем осматривать лес. — Он пристально взглянул на Гэббитаса. — Ищем ее тело.
— Я вернулся домой в двадцать минут девятого, — решительно произнес Гэббитас. — Я не могу этого доказать, потому что был один и никого не видел. Я возвращался по дороге из Помфрет-Монакорума, никаких машин не обгонял, и встречных машин тоже не было. Ни поблизости, ни за пределами Тэнкред- хауса я машин не видел, и рядом с кухней тоже. Я знаю это, я говорю вам правду.
Трудно поверить, что, возвращаясь в это время, ты не видел ни той, ни другой машины, подумал Берден. А уж в то, что ты вообще никаких машин не видел, и вовсе невозможно поверить. Значит, ты лжешь, парень, и мотив для лжи должен быть действительно очень серьезный. Но автомобиль Джоан Гарланд был в ее гараже. Значит, она приехала на другой машине, а если так, то где она? Может быть, она приехала на такси?
— Чем вы занимались до того, как стали работать здесь?
Вопрос удивил Гэббитаса.
— Почему вы спрашиваете?
— Такого рода вопросы, — терпеливо объяснил Берден, — обычно задают во время следствия по делу об убийстве. Так как вы получили эту работу?
Гэббитас задумался, слишком задумался, как показалось Бердену, затем начал отвечать на первый вопрос.
— У меня ученая степень по лесоводству, я рассказывал вам, что немного преподаю. По-настоящему я начал работать после урагана, как его называют, после бури в 1987 году. После нее оказалось столько работы, что лесники всей страны едва справлялись. Я, например, даже скопил немного денег. Работал неподалеку от Мидхерста. — И он лукаво, как показалось Бердену, взглянул на него. — Практически в том самом месте, где я был вечером, когда все это случилось.
— Где вы прореживали подлесок и никто вас не видел.
Гэббитас сделал нетерпеливый жест рукой. В разговоре он вообще много жестикулировал.
— Я же говорил вам, у меня такая работа, в одиночку. Люди же не могут постоянно наблюдать за тобой. Прошлой зимой, я имею в виду зиму прошлого года, большая часть работы там подходила к концу, и вскоре мне попалось объявление о работе здесь.
— Что, в журнале? В местной газете?
— В «Таймс», — чуть улыбнулся Гэббитас. — Дэвина Флори сама беседовала со мной. Она подарила мне свою книжку о деревьях, но я почти не открывал ее. — Он опять подвигал руками. — Меня привлек дом.
Слишком быстро он это сказал, честное слово, подумал Берден, как будто хотел предупредить вопрос, а не привлекла ли его девушка.
— А теперь, извините, мне хотелось бы повалить это дерево прежде, чем оно упадет само и наделает много неприятностей.
Берден вернулся обратно через лес и сосновые насаждения, пройдя на этот раз через сад, и направился к широкой посыпанной гравием площадке перед конюшнями. Там, рядом с его машиной, уже стояла машина Уэксфорда, два полицейских «комби» и «воксхолл» сержанта Вайна. Он вошел в следственную комнату.
Уэксфорда он застал за совершенно непривычным для него занятием: тот сидел за компьютером и внимательно смотрел на экран. На экран компьютера Гэрри Хинда. Старший инспектор поднял глаза, и Бердена поразило его лицо: смурной взгляд, новые морщины, которых накануне не было, что-то горестно- несчастное в глазах. Как будто на секунду Уэксфорд перестал контролировать себя. Но затем он внутренне собрался и его лицо приняло обычное выражение или почти обычное. Хинд сидел за клавиатурой, он вызвал на экран какой-то длинный и непостижимый для понимания Бердена список.
Помня слова Дэйзи Флори, Уэксфорд тоже хотел бы, чтобы рядом был кто-то, кому можно было бы все рассказать. Но в этом вопросе у Доры он не мог найти сочувствия. Как необходимо ему было рассказать кому-то о Шейле, признаться, что он, ее отец, настроен против Огастина Кейси, ненавидит его. О том, как она влюблена в Кейси, влюблена настолько, что, как это ни странно звучит, впервые поняла, что это значит. Любит его так, что если бы ее поставили перед выбором, а это было для него самым ужасным, то она «останется верной» (она употребила именно это библейское слово) Кейси и отвернется от родителей.
Все это она высказала ему наедине во время их грустной прогулки, пока Кейси лежал в постели, оправляясь после выпитого. И ее слова ранили в самое сердце. Так сказала бы Дэйзи. Слабым утешением служило то, что Шейле предложили роль, от которой она не может отказаться, а Кейси улетает в Неваду.
На лице его было написано, как он несчастен, и он знал это и изо всех сил старался не показывать. Берден заметил его усилия.
— Мы начали осматривать лес, Редж.
Уэксфорд отодвинулся от стола.
— Территория большая. Мы могли бы привлечь на помощь кого-то из местных?
— Их волнуют только пропавшие дети. Ни за какие коврижки они не согласятся искать в лесу труп взрослого.
— А мы и их-то не предлагаем, — отозвался Уэксфорд.
Глава 12
— Он уехал, — сказала Маргарет Гриффин.
— Уехал — куда?
— Он взрослый человек, не так ли? Я не спрашиваю, куда он уходит и когда вернется, и все такое. Он может жить дома, но он взрослый мужчина и волен поступать, как хочет.
Поздним утром Гриффины пили кофе и смотрели телевизор. Ни Бердену, ни Бэрри Вайну кофе не предложили. Как позже Бэрри сказал Бердену, Гриффины выглядят гораздо старше своих лет, их можно уже назвать престарелыми, они выработали свой режим жизни, о котором легко догадаться, если не предсказать с точностью: телевизор, магазин, частая и неплотная еда через определенные промежутки, одиночество вдвоем, ранний отход ко сну. Они отвечали на вопросы Бердена неохотно и резко, чувствовалось, что эта резкость готова в любой момент перейти в параноидальную раздражительность и язвительность.
— Энди часто уезжает?
Миссис Гриффин, маленькая, пухлая, седоволосая, смотрела на него своими водянисто-синими
