— Адвокат, мне абсолютно нечего вам сообщить,— категорическим тоном ответил Каттани. Но потом, словно передумав, добавил: — Да нет, пожалуй, кое-что я могу вам сказать.
Терразини навострил уши.
— Только что здесь ко мне подходил один человек, которого сейчас я нигде не вижу. Он сказал, что хочет поговорить со мной о Маринео, а потом куда-то исчез.
— А он представился?
— Да, сказал, что его фамилия Фьордализо. Если увидите его, пошлите ко мне. Интересно, что он расскажет.
— Если только увижу... Но такой фамилии я никогда не слыхал. Надо же — Фьордализо!..
И адвокат отошел с ошарашенным видом. Смотря ему вслед, Каттани встретился взглядом с ослепительно красивой женщиной, которая стояла в одиночестве со стаканом виски в руке. Ее тонкая фигура была затянута в длинное черное платье. Лицо у нее было открытое, держалась она уверенно и гордо. Каттани не отрывал от нее взгляда. Она чуть заметно насмешливо улыбнулась уголком рта и сделала несколько шагов в сторону комиссара. Ее притягивало словно магнитом.
— Чем это вы тут занимаетесь? — произнесла она глубоким грудным голосом («Голос у нее чарующий», — подумал Каттани). — Издали за мной наблюдаете? Боитесь подойти поближе? Меня зовут Ольга Камастра.
Женщина без предрассудков и весьма ловка. Двадцати пяти лет, ослепительно красивая, без роду без племени и без гроша денег, она выскочила замуж за графа Камастру, на сорок лет старше ее. И теперь, оставшись вдовой, она с полным правом звалась графиней. Но главное, что она унаследовала, — это капитал. Обладая предприимчивостью, основала строительную фирму. «Запачкала известью родовой герб»,— как прохаживались на ее счет злые языки.
— Так что же, комиссар, вы в самом деле меня боитесь?
Каттани не отрываясь смотрел в ее лучистые черные глаза.
— Может, и боюсь, — флегматично ответил он. — Я знавал женщин вашего типа.
Графиня рассмеялась.
— Ну давайте же, скажите откровенно. Сколько убийств вы мне приписываете? Сколько трупов, упрятанных под фундамент домов, которые я строю?
— Да нет, — Каттани наконец оторвал от нее взгляд. — Я имел в виду совсем другую опасность. — И продолжал, стараясь глядеть на нее не так откровенно: — Вы мне кажетесь червонной королевой. И жертвы ваши совсем иного рода. Представляю, сколько их!
Из толпы вынырнула изящная фигурка Эльзе. За ней как тень, следовал Нанни Сантамария, танцевавший с Эльзе весь вечер. Увидев мужа, любезничавшего с Ольгой, она вскричала чуть ли не с истерическими нотками в голосе:
— Ах, вот он где, мой муженек! А я-то никак не могла понять, где ты запропастился!
— Ты же знаешь, что я не выношу такой толкотни. Стоял тут, в сторонке.
«Не слишком-то убедительный ответ, дружище, — подумал он. — Нет, совсем не убедительный».
— Если вам интересно это знать, то комиссар признавался мне, каков его идеал женщины, — вмешалась графиня. Ей хотелось поддразнить ревнивую жену.
Каттани словно только сейчас заметил Сантамарию и смерил его взглядом. «Сначала делает подарки моей дочери, потом пристает к моей жене», — подумал он. Этот тип начинал его раздражать.
Вновь выплыла сутулая фигура Платто, поглощавшего кто знает какой по счету бокал.
— Мертвый придавлен доской гробовой, тот, кто еще жив, ищет покой... Разрешите представиться: барон Платто, поэт.
Смерть полицейского
Девушка сидела на скамейке, обхватив себя тонкими, слабыми руками. На лице ее застыло выражение тоскливого страха. Де Мария поспешил подойти к ней и сразу же понял, что у его невесты что-то стряслось.
— Анна, почему у тебя такое выражение лица?
— Все из-за брата. Его перевели в другую тюрьму. В Палермо, в Уччардонскую. Он страшно испуган, хочет тебя видеть. Говорит, должен тебе что-то сказать. Ты к нему съездишь?
— Конечно. Сегодня же, — успокоил ее полицейский.
Возвратясь из Палермо, Де Мария позвонил невесте.
— Да, я с ним говорил. Это очень важно. Ты успокойся, а я сейчас же должен повидать комиссара.
В квартире Каттани зазвонил телефон. Комиссар находился как раз у аппарата и сразу же снял трубку.
— Слушаю.
И услышал, как что-то щелкнуло, словно повесили трубку. Через несколько минут вновь раздался звонок.
— Говорит Де Мария.
— Это ты сейчас звонил? — спросил комиссар.
— Нет, я только вот набрал ваш номер.
— Ну ладно. Выкладывай.
— Я ездил в тюрьму к брату Анны. — По его голосу можно было понять, что Де Мария не в силах скрыть волнения. — Я должен немедленно видеть вас, комиссар. Я нахожусь в баре на площади, в трех кварталах от вас, там, где поворачивает автобус.
— Сейчас приду.
Вешая трубку, Де Мария не заметил вошедшего в бар приземистого парня с худым лицом и пластиковым пакетом в руках. Полицейский подошел к стойке бара, парень, намеренно замедляя шаги, сзади приблизился к нему. В двух шагах от Де Марии он сунул руку в пакет и вынул оружие. Взгляд его был прикован к затылку полицейского. Он поднял пистолет и спустил курок. Тело Де Марии, ударившись о стойку, сползло на пол.
Никто не пошевельнулся. Всех парализовал ужас. Только хозяин бара, словно в истерическом припадке, стал кричать как одержимый. Киллер, схватив его за отворот пиджака, прошипел ему в лицо:
— Молчать, молчать!
Прежде чем опустить пистолет в пластиковый пакет, он снова прицелился в голову полицейского, и вновь прогремел выстрел.
Не спеша вышел из бара, свернул за угол и исчез. Как раз в тот момент, когда с противоположной стороны подходил Каттани. Комиссар уже слышал взволнованные крики посетителей бара. Они не в силах были без ужаса глядеть на мертвое тело у своих ног.
— Все это выдумки, — монотонно твердил молодой парень. Он сидел, весь скорчившись. Левая сторона лица у него то и дело подергивалась от нервной усмешки.
Каттани обвел взглядом тесную голую тюремную камеру.
— Послушай, — сказал он вполголоса увещевающим тоном, — тебя сейчас никто не слышит. Не бойся и повтори все, что ты сказал Де Марии.
— Вы что, не понимаете, что я вам говорю? Все, что он вам наболтал, — выдумки. Я ему ровно ничего не сообщал, — упрямо твердил заключенный.
— Зачем же ты просил, чтобы пришел Де Мария? О чем хотел с ним поговорить?
— Семейные дела, — пожал плечами заключенный. — Моя сестра Анна осталась одна, мы с ней сироты. И кроме меня, хоть я и попал за решетку, кто же о ней позаботится? А так как Де Мария увивался за ней, я хотел разобраться в его намерениях. Комиссар начал терять терпение.
— Этого парня убили за то, что ты ему нечто сообщил. Что-то такое, о чем ему нельзя было знать. Если ты мужчина, то должен сказать мне, в чем тут дело.
