Корпус яхты, стоявший на стапеле, Ваня издали уже видел, когда шёл по затону к пирсу. Но издалека это одно, а когда стоишь рядом…
— Ого-го! Ничего себе.
Маляренко и не предполагал, что она будет НАСТОЛЬКО большой. Шестнадцатиметровый корпус продолжал трёхметровый бушприт. Мачты ещё не было. А над палубой торчала недостроенная рубка.
«Да у моего деда дачный домик меньше был!»
Надстройка обещала быть минимум четыре на четыре метра.
— В целом, корпус готов. Палуба тоже готова. Сейчас ставим две переборки в трюме. Машинное отделение будет закрытым. Потом рубку доделаем. Это где-то месяц займёт.
Бельгиец неспешно тянул слова. Было видно, что этот человек гордится своей работой и знает себе цену. И действительно — качество изготовления судна, на первый, второй и третий взгляд Ивана, ничуть не уступало качеству «Беды». Даже потемневшее от масляной пропитки дерево было очень похоже на вид.
— Потом мы её проконопатим и просмолим. На два раза. Это ещё месяц. Потоооом мы её спустииим на воду.
Францу надоело переводить тягомотную речь Герда и он откровенно стал его пародировать. Бельгиец удивился, а Ермолаев и Иван ухмыльнулись.
К осени корпус должен был пройти испытания в затоне, затем Герд предполагал его снова вытащить и смонтировать на нём Стерлинг. А уж затем, за зиму, доделать все остальные мелочи.
— Весной, как шторма закончатся, я буду готов передать вам, уважаемый клиент, своё изделие.
Бельгиец задрал подбородок.
«Позёр! Но дело своё знает»
Ваня подбоченился и тоже задрал нос.
— Будущей весной, когда я получу от вас изделие и приму его к эксплуатации, я передам вам ключи от вашего дома.
Франц и Игорь одновременно хрюкнули, а Герд удовлетворённо кивнул. Речь босса он воспринял как должное. Без шуток.
Настю Иван нашёл в беседке на пляже за своим домом. Юная женщина сидела без плаща, подставив солнцу свои костлявые плечи и тонкие, как прутики, руки. На коленях у неё сидел и грыз морковку малыш.
Маляренко поразился. Мальчуган был точной копией своего отца. Миша в миниатюре.
«Интересно, как её муж на это… а… не хочу я это знать!»
Услышав шаги, Настя испуганно вздрогнула и потянулась к плащу. Здесь, в этом маленьком поселении ни её, ни маму никто никогда не беспокоил. И не лез с вопросами о плащах.
Но… мало ли.
— Дядя Ваня!
Улыбка у этой женщины вышла совсем детской. У Вани прихватило сердце.
«Прости меня, но я должен…»
Маляренко подошёл, сел, погладил по головке малыша, вздохнул и задал прямой вопрос.
Улыбка держалась ещё секунд десять, а потом исчезла, как утренний туман. Остались только серьёзные недетские глаза.
— Спасибо вам, дядя Ваня.
Маляренко сглотнул. Он всё уже сказал, и что говорить дальше — не знал.
— Спасибо, что приняли нас. Да. Мой ответ — да. Оба раза.
В глазах у девочки заблестели слёзы и она отвернулась. Голос у неё дрожал.
— Меня Миша ждёт. Он сейчас на обед придёт. До свиданья, дядя Ваня.
Путеводная звезда Разрушителя набросила на себя плащ, накинула на голову капюшон, взяла ребёнка на руки и пошла домой.
Маляренко стоял, смотрел ей вслед, и в голове его эхом продолжало метаться.
«Ты ИХ чувствуешь? Ты приведёшь меня к НИМ?»
— Звёздочка моя, ясная…
