— Я попал ей прямо в глаз! Видите, у нее нет одного глаза?
— Интересно, что же ты будешь с ней делать дальше?
— Я ее съем!
— Но это же не фазан! — рассердился Сергей. — Мясо цапли в пищу не годится. Ты умрешь, если ее съешь!
Мухаммед-Эмин с досадой и сожалением посмотрел на птицу и вновь заревел, вытирая кулаком слезы.
— Сергей-топчи, как бы его высочество не заболели, Он весь дрожит, — предупредительно заговорил Якуб. — Давайте вернемся.
— Все равно я скажу отцу, что вы меня бросили в воду! — злорадно засмеялся отпрыск. — Он вам обоим отрубит головы или посадит на кол, как сделал это с вонючим Хафиз-арбакешем.
— Что это еще за арбакеш? — нахмурился Сергей,
— Ай, был один слуга-перс у Аллакули. Поехал в Ургенч, оттуда хотел на каюке сбежать в Бухару. Ханские нукеры его догнали, — пояснил Якуб.
Царевича со столь необычной добычей встретили с ликованием. Пряча истинные мысли под личиной восхищения, царедворцы не сразу, но все же внушили Мухаммед-Эмину, что мясо барана гораздо вкуснее мяса цапли, и, переодев, усадили на ковер к шашлыку и щербету. Тут к Сергею подошел Рахимкули- торе.
— Дорогой топчи-баши, я приехал за тобой. Хан не желает начинать охоту без тебя, хотя тигр совсем рядом. Быстрее поехали, лошади давно ждут.
В глазах Рахимкули-торе полыхал тайный умысел. Сергей задумался: «Опять Аллакули решил выкинуть какую-либо шутку!» Но тут же отбросил всякие сомнения: «Воистину сказано, что пуганая ворона куста боится! Скорее всего хан пошлет меня первым с рогатиной на зверя — еще раз проверит мою храбрость!»
— Как тебя понять, Рахимкули? — спросил Сергей, садясь на коня, — Что значит, тигр совсем рядом? Маградит уже загнал его в ловушку, что ли... Наверное, надо взять зверя, но нет отважного джигита, который бы сделал »то?
— Да, дорогой топчи, — заулыбался еще шире Рахимкули, — в нашем ханстве одни трусы.
— Кость бы им в горло! — выругался Сергей, подгоняя скакуна.
Вскоре они достигли стоянки Аллакули-хана. Несколько белых юрт на небольшом расстоянии друг от друга стояли в густых зарослях, а за камышами синело все то же озеро Истемес. Как только кони пошли, подминая камыш и тревожно всхрапывая, от крайней юрты донесся предостерегающий голос одного из царедворцев хана, чтобы Рахимкули и пушкарь ехали тише. Сергей заметил суету у юрт и быстро спешился. Рахимкули последовал его примеру. Ведя коней в поводу, они приблизились к крайней юрте и увидели людей хана, которые крались с ружьями к дальней войлочной кибитке, стоявшей у самой воды. Откуда-то появился с неестественно горящими бегающими глазками Юсуфмехтер.
— Сергей-топчи, ты наша надежда... Маградит давно ждет тебя... Тигр загнан в ту юрту, но никто не может подойти к ней.
— Надо его выгнать оттуда и застрелить! — загораясь азартом охотника, предложил Сергей.
—Дорогой топчи, этого делать нельзя. Хан приказал взять тигра живым. Мы его посадим в клетку и будем возить по всем городам и кишлакам Хорезма.
— Что же вы от меня хотите, Юсуф-ака? — удивился Сергей. — Не идти же мне на зверя с голыми руками!
— Именно этого и требует хан от тебя! — воскликнул визирь. — Он уверен, что только ты один сможешь справиться с хищником. Давай, бери веревку... Когда ты нападешь на него и свяжешь ему лапы, мы поможем тебе!
— Кость бы вам в горло! — вновь выругался пушкарь, беря в руки толстую шелковую бечевку. — Пощадили на плахе, так решили живым зверю скормить. Хороша ханская милость...
Сергей некоторое время стоял молча, глубоко вдыхая воздух, затем медленно направился к юрте. Подкравшись к ней сбоку, с минуту прислушивался, затем шагнул к входу. Рука его потянулась к пологу, чтобы сорвать его, но в это время из юрты с диким визгом выскочила полунагая девушка и кинулась на Сергея. Пушкарь отскочил в сторону и оторопел, не зная, что делать. Со всех сторон раздался неудержимый хохот сановников. И сам маградит вышел из засады и принялся смеяться взахлеб, до слез, ударяя себя руками по коленям. Вновь, как и в прошлый раз, на плахе, Сергей не сразу пришел в себя. А опомнившись и поняв, что маградит снова сотворил с ним дикую шутку, не знал, что ему дальше делать.
— Кость бы вам всем в горло! — сердясь и одновременно глупо улыбаясь, выругался Сергей и хотел было уйти, но Аллакули-хан остановил его.
— Топчи, это нехорошо... Хозяйка белой юрты ждала тебя с самого утра, приготовила угощение... Нельзя отказываться. Иди к ней и будь ее гостем. В твоем распоряжении весь вечер и вся ночь. В Хиву отправимся вавтра утром. Иди, мы не будем мешать тебе.
Сергей растерянно взглянул на хана и, видя, что он не шутит, а ждет, чтобы пушкарь доказал свое мужское достоинство, шагнул в кибитку. Едва он переступил порог, как девушка обвила его шею руками и приникла к нему. Находясь пока еще во власти медленно уходящего потрясения, Сергей разомкнул ее руки.
— Кто ты? — просил он, оглядывая юрту. На полу лежал мягкий ковер, подушка, сбоку, у самого терима. скатерть с вазами и кувшинами.
— Я твоя рабыня, — робким голосом произнесла девушка, и по голосу и хрупкой, полуобнаженной фигурке Сергей определил: «Да она совсем еще молода... Ей пятнадцать-шестнадцать. не больше».
— Ну, скоморохи — засмеялся он. — И маградит вместе с ними скоморошничает.
Более пристально оглядев хозяйку юрты, пушкарь решил, что робость тут ни к чему.
— Значит, говоришь, ты моя рабыня. Коли так, то угощай... Что там у тебя на скатерке? Кстати, скажи, как тебя зовут?
— Юлдуз. — Она мягко улыбнулась и, опустившись на корточки, налила из кувшина в пиалы какой-то белый напиток. Запах Сергею показался очень знакомым,
Он сел рядом с Юлдуз, взял со скатерки пиалу, понюхал содержимое, затем коснулся губами края пиалы и радостно засмеялся:
— Ну, скоморохи, вот так скоморохи! Да это же чистейший самогон... Откуда ты взяла все это? — спросил настороженно.
Юлдуз пожала худенькими плечиками.
— Ну ладно, Юлдуз, за твое здоровье! Ты тут ни при чем. Ты всего лишь игрушка в руках хана...
Опорожнив пиалу в два глотка, он налил еще и вновь выпил. В голове у него приятно зашумело. Вместе с хмелем проснулось чувство вседозволенной свободы, и он взял за руку наблюдавшую за ним с интересом молоденькую хозяйку.
— У тебя очень нежная рука, Юлдуз... И вообще ты очень хороша собой. Мне непонятно, за что Аллакули удалил тебя из своего гарема и отдал мне.
— Урус-хан, я не жила в гареме хана! — смущенно, с некоторым вызовом, возразила Юлдуз.— Я жила дома... Мой отец цирюльник Юсуп-ака... Два дня назад отец сказал мне: «Юлдуз, ты должна ехать с ханом на охоту». И заплакала, потому что отец добавил: «Наверное, хан решил сделать тебя приманкой для тигра». Меня привезли сюда и научили, что мне делать. Мне сказали: «К тебе придет один молодой урус — ты не отказывай ему ни в чем».
— Ты не боишься меня, Юлдуз?
— Нет... Ты же не тигр...
Утром Сергей вывел ее, обесчещенную, в слезах, из юрты, отвез к ханским шатрам и поручил женщинам. Сановники после бурной ночи, проведенной с малолетними бачи, уже забыли о вчерашней шутке над Сергеем. Лишь Юсуф-мехтер сказал:
— Сергей-джан, о плате за девчонку ты не беспокойся. Я заплатил ее отцу, он вполне доволен,
