стаканчик под струю шампанского. — Нужно двенадцать — пятнадцать штук, и...
— Ха! — Саша дернул головой. — Нам бы пять сейчас найти! А то горим синим пламенем. Уйдет заказ... Пятнадцать! Где бы их найти! С деньгами можно горы свернуть. Но беда в том, что их нет и никто не даст.
— Да, — согласился Борис, отхлебывая пенящийся напиток.
— Мужики, — Стас возмущенно взмахнул руками, — вы заколебали там вдвоем ворковать! Давайте в коллектив! Гоните тост, в натуре!
Приятели переглянулись. Потом Саша поднялся со своим стаканчиком в руке.
— Дело вот какого свойства, — начал он, удачно подражая их учителю физики. Персонаж был тотчас узнан, и собрание ответило на шутку смехом. — Дело такого свойства, — продолжал Саша — что сегодня каждый вспоминает годы молодые и думает: «Ах, вот тут бы мне переиграть! Ах, вот это я бы сделал по- другому...»
— А я вот ни о чем не жалею! — раздался возмущенный возглас Ксюхи Терентьевой. В прежние времена Ксюха выступала главным массовиком-затейником во всех совместных мероприятиях, праздниках и массовых прогулах.
Борис, оглядевшись, подивился, как успели набраться некоторые из присутствующих. Не с шампанского же так развезло Ксюху, Стаса, который уже успел раз свалиться со стула, и еще кое-кого?!
— Все, наверное, о чем-то жалеют, — сказал Саша, когда утих шум, вызванный захмелевшей девушкой. — Все время от времени покусывают локти, кто чаще, кто реже. Так вот я предлагаю выпить за то, чтобы все шло, как идет, и никто из нас больше ни о чем не жалел, оглядываясь...
— А я и не жалею! — снова подала голос Ксюха. — Давайте выпьем за меня! Ура-а!
Тамада сделал глоток и сел. Встреча продолжалась. Мы-зыку включили погромче. Ксюха каким-то чудом подняла Стаса на ноги и вытащила на свободное пространство к доске, танцевать.
— Хотя знаешь, — чуть позже Саша решил вернуться к оборванному разговору, — по-моему, один хрен, в этой стране заниматься делом невозможно. Не дадут. Мы вот нашли вроде хороший подряд. Поликлинику ремонтировать. Выиграли конкурс, составили смету, утвердили. Пришли подписывать документы, а нас встречает такой хмырь, — Саша поморщился, — и, ничего не стесняясь, заявляет: десять процентов сметы — мне. Наличкой. Прикинь? А у нас всего прибыли заложено восемь с половиной. А ему по фигу. Он других найдет. Ему безразлично, отремонтируют поликлинику или снесут. Главное, чтобы десять процентов ему капнули. Бабки казенные, поликлиника тоже вроде не его, но сидит он там...
— А у нас та же сказка. Вот сегодня подхожу к начальнику... — Борис запнулся, представив себе, сколько придется объяснять про работу регионального отдела, и решил «срезать» рассказ. — Короче, есть у нас один тип. Скидками заведует. Я к нему подхожу со списком фирм, которым скидки дали непонятно за какие заслуги и непонятно кто. Вот, дескать, разберись: то ли шишки какие важные, то ли ошибка вышла, то ли кто-то просто обувает родную фирму на кругленькую сумму. Так он сначала и брать этот листок не хотел...
Борис вдруг вспомнил одну деталь своего разговора с Лешей Кончаловским. Поначалу тот действительно не хотел слушать о фирмах-оборотнях, то покупающих оборудование в обычном порядке, то со скидками.
— И-и-и что? — раздраженно переспрашивал Леша отталкивая протянутый Борисом лист с распечаткой. — И-и почему ма-аркетинг этим занимается? Э-это вообще закрытая информация. Кто, кому, что про-одает. Понял?
Лишь когда Борис попытался прочесть несколько строк, чтобы впечатлить Лешу суммами, которые недоплатили клиенты, тот вдруг встрепенулся и почти вырвал листок. Как-то вдруг вырвал и начал читать список. И ведь вырвал не сразу, а когда Борис зачитал третью или четвертую строчку. Сумма, по сравнению с предыдущими заказами, не впечатляла. Но что тогда заинтересовало Лешу? Фирма «Форвард» купила оборудование. Мелочь какую-то. Менеджер, оформлявший сделку, — Роман Мухо. Что здесь могло быть интересного для начальника регионального отдела?
— Слушай! — Бориса вдруг посетила интересная мысль, и он бесцеремонно перебил друга: — Ты ведь строитель?
— Проснулся! А я тебе о чем говорю?
— У меня колоссальное предложение!
— Про пятнадцать тысяч? Ты только что говорил.
— Нет, другое! Давай я вашу фирму сделаю нашим дилером.
— Зачем?
— Ну, вы же ремонтируете магазины, офисы, склады...
— Ремонтировали бы, кабы заказы были. Мы все больше по квартирам. Обои клеим, двери ставим, сантехнику меняем, линолеум...
— Все равно! — Борис хлопнул пустым стаканом о край стола. — Вы же ищете такие заказы? А представь: вы приходите и предлагаете не только ремонт, но и оборудование. Прилавки, холодильники, весы, кассы. А?
— Зачем?
— Как зачем? Комплексная услуга! И вы заработаете, и все довольны!
— Если мы попытаемся заработать, то заказчику будет дешевле купить оборудование в вашей фирме.
— А вот и нет! Ты будешь дилером! Будешь покупать оборудование со скидкой в десять процентов, а продавать со скидкой пять. Чуешь? Ты — зарабатываешь пять процентов, а твой клиент экономит!
— А если поймают на этом?
— Кто? Ты же будешь дилером! С тобой будет договор. Ты как посредник будешь проталкивать наше железо магазинам. Все честно и благородно, по бумагам. Это я беру на себя. Чего ты? Заработаешь денег! Приезжай к нам в офис, я тебя заделаю по линии корпоративного партнерства...
Над ними зависло круглое личико Катеньки Савадзе.
— Мальчики, хватит трепаться, пригласите даму танцевать!
Приятели посмотрели друг на друга. Сашин взгляд безапелляционно уступал первый и все последующие танцы с Катей. В конце концов, это ведь Борис писал ей записки в стихах.
После напряженной беседы с подручными Юрия Яковлевича приятели поехали в Выхино. Ехали почти всю дорогу молча, каждый под завязку был загружен собственными мыслями и основательно придавлен впечатлениями от услышанного. Всем этим не жаль поделиться с другом, но ведь взамен получишь такую же порцию его головной боли. Не резон делиться, лучше переваривать свою пайку неприятностей самостоятельно.
Надо отметить, что тема для раздумий у обоих была общей, однако направление мыслей отличалось разительно.
Леха, исследуя языком раскрошенный зуб, размышлял о несовершенстве мироустройства. Стоит лишь немного «приподняться», поразжиться какими-никакими деньгами, почувствовать если не уверенность в завтрашнем дне, то хотя бы веру в то, что он окажется лучше сегодняшнего... Бац! На тебя, как на очнувшегося от зимней спячки медвежонка, набрасывается свора охотничьих борзых. Для этих кривых тощих тварей ты даже не враг и не кусок мяса, упакованный зачем-то в жесткий густой мех. Чей-то рог позвал их в атаку, и они с остервенением рвут тебя в клочья, не вдаваясь в смысл происходящего. И что остается медведю? Удирать, отбиваться, смириться или апеллировать к охотникам: как же так, дескать, сезон еще не открыт?!
Примерно так видел все происшедшее Леха. Накинулись на них злые бандюки, нагрубили, помяли, требуют невесть за что непомерных денег, стращают. И ведь не зря стращают — страшно стало Лехе, здорово страшно.
Вот вам приблизительное содержание Лехиных мыслей. Все прочее, что крутилось в его гудящей после удара голове, представляло собой не более чем импровизацию в философском ключе: кто виноват, что делать, где искать управу на беспредельщиков и заветное «когда ж это кончится?».
В том, что «это» когда-нибудь обязательно кончится и, как этап общего процесса, разрешится инцидент с Юрием Яковлевичем и компанией, Леха не сомневался. Причем, успев органично вжиться в роль
