— Грешное и срамное дело лишить живота безоружного пленника, — твердо произнес Протасий и вдруг заговорил совсем по-другому, взволнованно и горячо: — Молю тебя: одумайся, княже! Воспомни судьбу Святополка Окаянного, не порочь себя и всю нашу землю! Ну какой вред может тебе принести сей несчастный?!
— Да ты, видать, браги опился, холоп! — надменно-презрительно бросил Юрий. — Ступай и исполняй!
— Воля твоя, княже, — тихо ответил Протасий, — твой и ответ.
Дверь отворилась; Иван едва успел спрятаться за ней, чтобы не быть замеченным. Мимо него, опустив, голову, точно под тяжкой ношей, медленно прошел тысяцкий. Первым побуждением Ивана было поскорее известить о намерении Юрия братьев. Едва Вельяминов скрылся из виду, молодой князь бегом пустился по переходу, но, добежав до лестницы, в нерешительности остановился. Правильно ли он поступит, вмешавшись в действия старшего брата? Как-никак, а Юрий глава их рода, и всем Даниловичам надлежит почитать его вместо отца. Кто смеет указывать ему и ставить под сомнение его решения? Не будет ли он, Иван, выглядеть в этом деле как крамольник, сеющий раздор в собственной семье? Несколько минут Иван в мучительном раздумье скреб острым носом сапога крутую деревянную ступеньку. Потом повернулся и медленно возвратился в свои покои. Видеть сейчас Юрия и разговаривать с ним было выше его сил.
8
На следующее утро, спустившись после скверно проведенной ночи в трапезную, Иван сразу понял, что братьям уже известно о вчерашнем повелении Юрия и что без последствий оно не осталось. Юрий сидел на своем обычном месте во главе длинного стола, с подчеркнутой небрежностью откинувшись на спинку стольца, и, презрительно сощурив черные материнские глаза, смотрел на стоявших перед ним, вполоборота к Ивану, братьев Александра и Бориса. Оба молодых князя были одеты как в дорогу и, судя по всему, не собирались разделять со старшим братом трапезу. Их лиц Иван не видел. Все трое были настолько поглощены разговором, что не заметили вошедшего Ивана.
— Думай о нас что хочешь, а жить под одним кровом с убийцей нам пакостно, — холодно произнес Александр, — и то, что сей убийца наш брат, для нас всего горше.
— Так-та-ак, — с издевкой протянул Юрий. — И куда же вы направиться думаете, ежели сие не тайна?
— В Тверь, — спокойно ответил Александр.
— Что?! В Тверь?! — взвился было Юрий, но, понимая, что выбор братьев был вызван исключительно стремлением как можно сильнее досадить ему и что его ярость лишь доставит им удовольствие, постарался овладеть собой.
— Хороши же у меня братцы, — криво усмехнулся он, царапая ногтем ручку стольца, — к злейшему ворогу рады переметнуться! Ну и убирайтесь к чертовой матери! — крикнул Юрий, махнув на братьев рукой. — Думаете, удерживать вас стану?! Бабы! Слюнтяи! Вам бы акафисты петь в какой-нибудь обители, а не княжить!
— Пойдем, брате: нам здесь боле делать нечего, — сказал Александр, тронув Бориса за плечо. Когда они вышли, Юрий яростно ударил кулаком по столу и грязно выругался. Обуревавшая князя злоба искала выхода, и ее жертвой стал первый, кто попался ему на глаза, — молча наблюдавший за происходящим Иван.
— Может, и ты хочешь с ними, отцов любимчик? — напустился на брата Юрий, с отвращением мотнув подбородком в сторону двери. — Давай, не стесняйся! Я никого не держу!
— Зачем ты так, Юрий? — тихо произнес Иван, с укором взглянув на брата.
Юрию стало неловко. Он смущенно отвел глаза в сторону и увидел слуг, которые, напуганные небывалой распрей между князьями, робко толпились у входа с подносами в руках, не решаясь подавать на стол.
— А вы что сгрудились, яко стадо баранов?! — снова завопил князь, радуясь возможности хоть на ком-то сорвать свое раздражение. — Из-за того, что мне с братцами не повезло, я с голоду подыхать не собираюсь!
Мгновенно пришедшая в чувство челядь, как в хороводе, закружилась вокруг стола.
9
Скривив тонкие губы в презрительной и злобной, усмешке, Юрий с глумливой бесцеремонностью разглядывает высокого светловолосого молодого человека в покрытых царапинами и вмятинами доспехах, стоящего перед ним, опустив голову с выражением крайней подавленности. Судя по тому, как вольготно расположился московский князь в резном кресле, подле которого полукругом стоят Александр, Борис (успевшие помириться со старшим братом и, после нескольких месяцев изгнаннической жизни в Твери, возвратиться домой) и, конечно же, неизменно верный Юрию Иван, как непринужденно и даже вызывающе закинул ногу на ногу, как самодовольно пощипывает он кончик уса, Юрий явно чувствует себя хозяином в этой небольшой гриднице, стены которой ярко расписаны от пола до потолка красной, зеленой и золотой красками, чередующимися друг с другом с большим вкусом. Но Даниловичи не в своих хоромах на Боровицком холме, они в Можайске, который за час до описываемой сцены московская рать взяла копьем, а юноша, который с таким униженным видом застыл перед княжеским креслом, — его подлинный владелец, можайский князь Святослав.
— И как тебе, Святославле, не надоест разбойничать? — неторопливо, с наслаждением жуя слова, как сотовый мед, произнес Юрий. — Опять твои людишки села мои порубежные пожгли, скот да сирот незнамо куда увели. Ты, конечно, скажешь, что все это не с твоего ведома делалось?
Юноша с негодованием вскинул голову. Его смятое страданием плоское лицо исказилось еще больше, на этот раз от гнева.
— Ты сам не веришь, Юрий, что это я подослал тех разбойников напасть на твои села, — прерывающимся голосом, но громко и отчетливо, точно отвешивая собеседнику оплеухи, сказал он. — Может, они и пришли с моей земли, но, клянусь, кабы я знал о них и о том, что они замышляют, сам велел бы повесить их на первом же дереве!
Юрий засмеялся. Ему ли было не знать, что Святослав ни сном ни духом не ведал о набеге на московские села! Ведь московский князь из собственной казны заплатил тем самым разбойникам, которые под видом можайских ратников разорили несколько его же сел, чтобы Юрий имел законный предлог для расправы с соседом, владения которого он еще при жизни отца порешил прибрать к рукам.
— Что же с тобой делать, Святославле? — будто в раздумье, медленно протянул Юрий. — Ты, как видно, из тех, кого унять могут лишь темница да могила. А я свои рубежи оградить должон. Посему поедешь ты со мной в Москву. Там, под неусыпным доглядом, ты для меня будешь безопасен.
Святослав снова опустил голову.
— А там... яко Константина? Что ж, сила за тобой, твори что хочешь, — тихо произнес он с полной покорностью судьбе.
Тут Иван, хмурившийся в продолжение всего разговора, наклонился над креслом и что-то сказал старшему брату на ухо. Юрий недовольно отмахнулся от него.
— Вот еще глупости! — вполголоса сказал он, не поворачиваясь к брату. — И ты то же делать будешь, попомни мое слово. А покамест учись.
И, опершись о ручки кресла, чтобы подняться, Юрий велел ратникам увести Святослава.
10
