Чтобы узнать, не нужно ли дедушке чего, на балкон вышла Дженнет.
— Посиди со мной, дитя мое.
Дженнет села.
— Чувствуешь какой-нибудь запах?
Дженнет принюхалась.
— Запах бензина?
— А еще?
— Больше ничем не пахнет.
— Да ты принюхайся хорошенько.
Минуты две девочка добросовестно втягивала носом воздух.
— Ничего не чую.
— Я бы сказал — благоухают цветы, но что может цвести в такое время?
— А-а-а! Знаю, что! Это миндальное дерево! — Дженнет свесилась с балкона. Вот посмотри, дедушка! Сюда смотри, под стену. Видишь?
Старик, перегнувшись через перила, увидел под самой стеной дерево в бело-розовом цвету.
— Да, еще одна весна пришла... — Юсуп-ага глубоко вздохнул.
— Дед, почему ты все время вздыхаешь? С тобой случилась беда?
— Беда? Не знаю, дитя мое... Сижу — ничего, встану — голова начинает кружиться, вот-вот упаду... Дала бы ты мне крепкого чаю.
Дженнет отправилась на кухню. Пока грелась вода, она перемыла посуду и почистила пылесосом ковер в гостиной. Потом, заварив чай в любимом дедушкином небесно-голубом чайнике, понесла его на балкон.
На балконе она едва не выронила чайник — так поразил ее вид старика.
— Что с тобой, дедушка?
Юсуп-ага жестом попросил поставить возле него чайник. Дженнет, тщательно перемешав чай, налила его в пиалу и подала деду.
— У тебя очень красное лицо. Выпей чаю, легче станет.
А сама ускользнула к соседям в от них позвонила в «скорую помощь». Вернувшись на балкон, увидела деда лежащим на спине. Особенно пугали раскинутые руки.
— Дедушка!!
Юсуп-ага приоткрыл глаза.
— Дитя мое...
Дженнет опустилась возле него на колени и стала поить чаем, держа в одной руке пиалу, другой приподняв голову старика.
Он пил с жадностью, потом сказал, что хочет вздремнуть. В это время у двери позвонили. Дженнет побежала открывать.
— Дедушка, к нам врач пришел! — крикнула она из коридора. — Проходите, больной там, на балконе,— сказала она Оруну Оруновичу, ибо это был он, а сама вышла на лестницу.
Там никого не было. Возле дома тоже никого. Как же так? Врач «скорой помощи» пришел один, без медсестры и даже без халата? Дженнет вернулась в квартиру.
Увидев друга, Юсуп-ага заторопился встать, но не смог.
— Лежи, лежи, дорогой! — Орун Орунович прошел на балкон и сел на кошму.
— Я соскучился по тебе, — тихо сказал Юсупага. — Почему ты шесть месяцев не показывался?
— Вот пришел рассказать, где я пропадал эти шесть месяцев, — Орун Орунович весело улыбался, а сам внимательно разглядывал Юсупа-ага. Явно сдал старый чабан, лицо осунулось, румянец слишком яркий, нездоровый, и такие измученные глаза. Бедняга чем-то болен. — Тоскуешь, наверное, по своим барханам и овцам?
— Э-э, я, кажется, отгулял свое... В ногах совсем силы нет, голова постоянно болит, а погляди-ка на мои руки. — Руки старика дрожали. — Разве они удержат чабанскую палку?
На глаза Юсупа-ага навернулись слезы. Врач сделал вид, что не заметил этих слез. Он предложил старику перебраться в гостиную, уложил его там на диван, потом открыл чемоданчик, который постоянно носил с собой, вынул стетоскоп и аппарат для измерения давления. Не переставая улыбаться, сказал:
— Сейчас произведем настоящий врачебный осмотр и узнаем, чем дышит наш друг кочевник.
Закончив осмотр и помогая старику одеться, Орун Орунович как бы между прочим задавал вопросы.
— Бывает так, что у тебя по телу словно мурашки бегают?
— Да.
— В ушах звенит?
— Звенело. Но когда ты пришел, перестало звенеть.
— Мурашки тоже скоро перестанут бегать. Прими-ка вот это.
Впервые в жизни Юсуп-ага проглотил лекарство. Орун Орунович потребовал, чтобы старик лег в свою постель. Тот послушался. Врач положил ему под голову две подушки.
— Раньше у тебя бывало такое состояние, как сейчас?
— Две недели назад было похожее. Но я выпил чайник чая, и все прошло.
Пронзительно задребезжал звонок. На этот раз в дверях стоял человек в белом халате и с ним была медсестра.
— Вызывали «скорую помощь»?
— Да, — ответила ничего не понимающая Дженнет. — А разве...
— Почему никто не встретил машину? — перебил ее врач. — Где больной?
Дженнет проводила его и медсестру в комнату дедушки. Врач спросил у Оруна Оруновича:
— Вы больной?
— Нет, я врач-геронтолог. — Орун Орунович назвал свою фамилию. — Вовремя пришел в гости. Необходимая помощь больному уже оказана. — Он повел рукой в сторону Юсупа-ага.
— Что с ним?
— Гипертонический криз.
Из уважения к гостям Юсуп-ага хотел встать, но Орун Орунович попросил его ради всех святых не двигаться. Поскольку состояние больного явно приближалось к норме — цвет лица, пульс и прочее, — работники «скорой помощи» уехали. Орун Орунович остался. Он решил дождаться Бяшима.
Тот пришел в положенное время вместе с женой — они работали в одной смене. Пока все ужинали и пили чай, Юсуп-ага оставался в постели, врач не позволил ему подняться.
— Благодари судьбу, мой дорогой пустынник, что дело не закончилось инсультом.
Юсуп-ага не знал, что такое инсульт, но Бяшим и Майса знали, поэтому испугались не на шутку.
— Гипертонический кризис мог закончиться инсультом? — спросила Майса.
— Не кризис, а криз, — поправила Дженнет.
— Да, вполне могло случиться кровоизлияние в мозг, — мимолетно улыбнувшись девочке, ответил зрач.
— А что надо сделать, чтобы криз не повторился? — спросил Бяшим.
— Этого вопроса я жду уже два часа. Но прежде, чем ответить на него, следует, пожалуй, объяснить причину возникновения криза. У здорового человека гипертонического криза произойти не может, значит, остается констатировать наличие у вашего отца гипертонической болезни. Факт печальный. Откуда у него гипертония, хотите вы спросить? Причин для этого немало: психическая травма, постоянно подавленное настроение, постоянное присутствие факторов, вызывающих волнения, опасения, и как результат — слишком большая нагрузка на нервную систему... Да можно еще долго продолжать! Первым толчком была пресловутая пенсия. У чабана с шестидесятилетним стажем вырвали из рук чабанский посох и сказали: «Дальше живи, ничего не делая». А подтекст был такой: как-нибудь прокормим тебя своим трудом, от тебя же самого теперь не много проку. Думаете, легко было вашему отцу такое пережить? Никогда он не был иждивенцем.
— Если все дело в этом, мы можем и в городе подыскать ему работу, — сказала Майса. — Сторожем, садовником,— словом, что-нибудь легкое, по силам ему.
