— А у тебя ничего получается, Рейдж!
Джеку трудно было начать разговор. Все-таки он ощущал какую-то вину перед этим парнем. Когда он был у него в последний раз? Года четыре... Нет... Пять лет назад. Проклятая работа!
А Рейджи продолжал серьезно смотреть на него.
— Сколько лет я тебя не видел, Джек! А думал — ты мой друг.
— Ну извини, я был занят.
— Да я тоже. Наверное, что-то тебе очень понадобилось, раз пришел. Даже подстригся. — В его голосе чувствовалась насмешка.
— Времена изменились. — В тон ему заметил Джек. — А ты похудел на пару фунтов.
— Ты пришел сказать мне это? Или директор снова выбрал тебя, чтобы сообщить, что мне еще пять лет добавили?
— Не волнуйся. Ты выйдешь завтра. А когда ты выйдешь, у нас с тобой будет маленькое дельце.
— Ни черта у нас с тобой не будет. Понял? Когда я выйду, отдашь мои деньги, и я пойду отсюда подальше. Я пробовал уже играть в полицейского, — ни хрена не получилось. Отдашь мне деньги, и я исчезну.
Джек подошел к Рейджи. Голос его звучал доверительно.
— Рейдж, ты не понимаешь. Если ты не поможешь мне в этом деле, я не верну тебе деньги.
Глаза у Рейджи округлились. На минуту он потерял дар речи, а потом заорал:
— Ты меня наколол!
— Нет.
Как это нет? Коп проклятый! Присвоил мои денежки и еще издевается.
— Эй, Джек, я дал тебе эти деньги на хранение. Я тебе доверял!
— Я не просил, чтобы ты мне доверял. От такой наглости Рейджи задохнулся.
— Ты хочешь сказать, что после всего этого дерьма я не могу получить свои деньги?
Джек посмотрел на него с сожалением.
— Для заключенного ты все правильно понял. Заключенного?!
Этого Рейдж вынести уже не смог. Изо всех сил он швырнул мяч в эту наглую рожу. От неожиданности Джек растерялся. И прежде, чем надзиратели схватили Рейджа, он успел еще трижды приложиться к физиономии Джека.
* * *
Полицейские тащили Рейджа по гулкому тюремному коридору. Он уже не сопротивлялся.
Да черт с ними со всеми! Но Джек! Жаль, не успел навешать ему еще!
— Ну, на этот раз ты себе сделал. — Заметил тюремщик.
— Черта с два! Это была самозащита! Ясно? Са-мо-за-щи-та!!!
— Никто в это не поверит. Так что, мотать тебе новый срок, парень.
— Эй, подождите минуточку! — Рейджи остановился. — Два года я отсидел за преступление, которое совершил. Я этого не отрицаю. Но следующие пять лет мне добавили просто так! Я никого не грабил! А теперь вы хотите повесить мне еще срок?
— Остаток дней проведешь в специзоляторе! — Сказал надзиратель и отворил дверь.
Рейдж тут же уселся на кровать и схватил плейер.
Да пошли вы все! Лучше буду слушать Джеймса. Этот парень меня не продаст... А Джек... Такое же дерьмо, как все остальные. Как это он там сказал?..
«Для заключенного ты...» У-у, гад!.. Ну, все, хватит! Не думать об этом! Не думать!
Он натянул наушники. Но мысли о Джеке мешали наслаждаться музыкой. Он снова и снова возвращался к их разговору.
И чтобы заглушить это, он начал подпевать Джеймсу Брауну дурным голосом:
— А-а-а-у-у-у...
Но Брауна никто, кроме Рейджа не слышит, и изолятор наполнился визгом и воем арестованного.
— А-а-у-у, — орет Рейджи, и рот его расплывается в блаженной улыбке.
* * *
Джек очень любил свой город. Любил его улицы. И не только просторные авеню с многоэтажными монстрами в новых кварталах, а и те маленькие узенькие улочки, где дома стоят так близко, что между ними едва может проехать автобус; любил пальмы, которых осталось уже не много, но они так украшали площади; траву на Газонах, голубое прозрачное небо, — оно пробивалось даже среди самых высоких домов; холмы вокруг города — они защищали от бурь; озера в парке, который зеленым языком спускался к океану. Словом, все, что окружало его, Джек любил. Даже людей...
Сегодня город был в тумане. Туман окутал холмы, но не спускался ниже. Солнце едва осветило только вершины, и они казались зелеными островами в молочном океане неба.
На одном из холмов появились три черных пятна мотокентавров. Они двигались в направлении города.
Охота началась.
* * *
Этот огромный бар с дансингом был выстроен из металлических балок и стекла. Светящаяся реклама на фасаде подмигивала прохожим, возвещая: — «Бернсторнз». Вечером, когда он гремел музыкой и переливался разноцветными огнями, множество людей заполняли вместительные залы, чтобы жевать, пить, танцевать, знакомиться, расходиться...
Но сейчас день, и бар полупустой. Музыка звучит негромко. Официантки порхают почти бесшумно: — Ва-шепивосэр, Чтоугодносэр, Благодарюсэр...
Барменша в шикарной блестящем платье наблюдает за работой своих девочек. Оглушительный вырез подчеркивает грудь, а огромные серьги делают лицо еще привлекательней. Ее зовут Кэт.
В центре зала, за отдельным столиком, сидит Тейрон Берроуэ. Он не снял плащ, очевидно, рассчитывает задержаться здесь недолго.
В бар ввалились трое. Прайс, осмотрев зал, бросил бармену:
— Бутылку текиллы .
Кэт не спеша направилась к Черри и Уилли.
— Хотите что-нибудь, ребята?
— Виски, — сказал Черри и добавил: — Налей в стаканы.
И с таким дерьмом я должен иметь дело.
Берроуз с отвращением смотрел, как Прайс заглатывает текиллу (текилла — мексиканская кактусовая водка).
— Мистер Прайс. Босс очень расстроен. Бардак, который вы устроили в пустыне, подсказывает нам, что никого из вас не будет здесь, чтобы закончить работу.
Хлюпик! Что ты-то можешь? Деньги платить да нотации читать сопледонам! Прайс усмехнулся.
— Это ерунда, Тейрон. Слушай, надо дело делать, а не пылить. Если ты преступник, нельзя жить по законам. Законов для тебя нет.
Уже набрался! Когда же он успел? Ведь они только что приехали!-
Прайс проделал в воздухе какой-то непонятный жест рукой, отхлебнул еще из бокала и стал излагать дальше:
— Настоящий американский ветер свободы! Мы это поняли, а вы — нет. Поэтому, до того, как появились большие города, компьютеры и адвокаты, мы были свободны, а вы были рабами.
— Да! Это очень интересная мысль, мистер Прайс. Может, вам баллотироваться в конгресс?
Берроуз вопросительно посмотрел на Прайса, но тот не ответил. Тогда он продолжил:
— Итак. Вот то, что вам необходимо. — Он извлек из-под стола сумку с динамитом и осторожно
