пороха. И стала спокойно дожидаться наступления ночи.
Когда обе женщины начали накладывать дрова в огороженные камнями кострища, Май перекрестилась. Наверняка Эдерре это показалось бы глупостью, но Май подумала, что в подобной ситуации не помешает заручиться поддержкой христианского Бога. В конце концов, чем больше могущественных существ окажется на ее стороне, тем лучше. Женщины поднесли факелы к дровам, которые мгновенно вспыхнули; через пару минут жар огня добрался до петард и бенгальских огней. Неожиданная россыпь фейерверков, искр, огней и взрывов всполошила колдунов, которые в страхе ринулись кто куда, ища спасения в бегстве. Со всех сторон что-то гремело, взрывалось, искрилось, не давая им передышки, и они вертелись как заведенные, вскрикивая при каждом хлопке. Бросятся в одну сторону, а там вдруг вспышка и гром, кинутся обратно — здесь то же самое. В конце концов они сели на корточки посреди лагеря, оглушенные, ослепленные, испуганные, прикрыв головы руками.
Огонь пробежал по всей цепочке и достиг ветки, которую Май обсыпала порохом. Она тут же вспыхнула, обдав поляну наводившим страх жаром преисподней и брызгами ярких искр. Май подумала, что если бы ее отец это видел, он гордился бы тем, как мастерски она обращается с огнем. Вспышка озарила камни цинковой обманки, и деревья, окружавшие лагерь колдунов, вдруг обратились в хороводы кружившихся по самым разным орбитам звезд. И тогда Май с замиранием сердца, волнуясь, как актриса перед первым в жизни выходом на сцену, выступила из-за горящей ветки. Она двигалась медленно и торжественно, словно сомнамбула, прикрыв веки и вытянув руки перед собой.
— Не трогайте нас, сеньора. Пожалуйста! — Все четверо, умоляюще сложив руки, встали пред ней колени.
— Я пришл-а-а требовать объясне-е-ний, — объявила Май замогильным голосом, от которого у колдунов по спине побежали мурашки. — Скажите правду, сеньоры, и я вам ничего не сде-е-е-лаю.
— Мы не колдуны, сеньора Мари, — сказала женщина с морщинами на лице, позванивая браслетами: она подумала, что имеет дело с богиней духов, которая, согласно легенде, носила нарядные одежды и извергала пламя.
— Тихо! — приказала Май. — Почему-у вы преследуете Саласара и его помо-о-о-щников?
— Это наша работа. Нас нанял один человек, чтобы мы устроили представление. — Бородатый колдун немного пришел в себя и взялся вести переговоры.
— Дьявол? — несколько сбавив тон, спросила Май.
— Ох, нет-нет. С ним мы не связываемся, — сказал мужчина, изобразив на лице самую лучшую из своих улыбок. — Нас нанял вельможа, один из тех, кто держит в своих руках власть и дергает за веревочки. Вы меня понимаете? Однако он выступал от имени более важной персоны — Патрона, которого мы никогда не видели. Нас познакомил с ним один священник, его приятель, некий Педро Руис-де-Эгино, с которым мы однажды познакомились на постоялом дворе. Он сказал нам, что у него есть для нас работа, за которую он хорошо заплатит, что это легкое поручение, не представляющее для нас никаких трудностей.
— Да уж такие друзья, такие друзья, а потом этот вельможа велел нам отравить этого самого Педро, — с возмущенным видом вмешалась в разговор старшая из женщин.
— Замолчи, болтунья! Мы ведь даже не знаем, был ли это яд. — Бородач повернулся к Май с льстиво-угодливой улыбкой и добавил: — Этот человек дал нам порошок, а сам он его получил от одного доктора из этих, из ученых, чтобы мы всыпали его Педро Руису-де-Эгино в рот, пока он спит. — Смущенный бородач развел руками. — А через два дня он взял да и преставился. Вот так-то… Но это не означает, что это случилось из-за порошков, которые мы всыпали ему в рот, он мог умереть и по другой причине. Он уже давно неважно выглядел.
По спине у Май пробежал озноб. Она вспомнила, как два раза заставала этих людей за тем, что они пытались отравить ее любимого послушника.
— А что это еще могло быть, как не яд, — возразила женщина. — Почему, по-твоему, госпожа Мари сюда явилась, чтобы потребовать у нас отчета, правда, госпожа Мари? — по-свойски обратилась она к Май и объяснила: — Я так и знала, что ничем хорошим это не кончится. Мой муженек только и умеет, что впутывать нас в неприятности. Вот говорила же мне моя мать, что он мне не пара. Булочник из моей деревни меня добивался, знаете, госпожа Мари? Но любовь ведь слепа и…
— И почему ты вечно рассказываешь всем эту историю? В любой момент, когда пожелаешь, можешь катиться к своему булочнику.
— Ну, так я в любой момент так и сделаю, не буду же я…
— Замолчите! — крикнула Май, заметив, что ситуация выходит из-под контроля. — В чем именно состояло поруче-е-ние этого самого Патрона, сеньоры колдуны?
— Да говорю вам, мы на самом деле не колдуны, — возразил мужчина. — Хотя сама работа состояла в том, чтобы заставить сеньора инквизитора и людей, которые при нем состоят, поверить в то, что некие колдуны и вправду их преследуют, понимаете?
И тут он поведал ей, что первое поручение заключалось в том, чтобы приехать в Сантэстебан и разыскать там некую Хуану де Саури. Она дала показания против нескольких человек во время суда над ведьмами в Логроньо, а потом пошла на попятный. Вроде бы женщина настаивала на том, чтобы отозвать свои показания, хотела поговорить с Саласаром, чтобы рассказать ему о том, что на самом деле никогда не видела и не была знакома ни с одной ведьмой. Она заявила об этом алькальду и приходскому священнику, а те в свою очередь сообщили об этом в трибунал Логроньо. Все это дошло до ушей таинственного вельможи, который поручил им хорошенько попугать Хуану, чтобы у нее отпали всякие сомнения в том, что колдуны действительно существуют.
— И вы ее убили, — вскрикнула Май.
— Нет, это не так, — взвыла женщина. — Мы хоть жулики, но люди честные. Она умерла сама. Привязала камень к ноге — и головой в реку. Мы ничего не могли поделать.
А затем они рассказали Май, что каждые две недели получали новые задания от незнакомца, выступавшего от имени Патрона. Он поручил им заставить поверить одного из помощников Саласара в то, что он умеет летать. Для этого они использовали мазь на основе мандрагоры, которую он собственноручно им и передал.
— Видать, у него есть друзья-колдуны, которые снабжают его этой дрянью, — сказала женщина.
Они поведали, как им пришлось украсть бумаги со стола инквизитора Саласара у него в кабинете, чтобы передать их работодателю, потому что среди бумаг было письмо, которое его интересовало. Затем он дал указание, чтобы Каталина, их дочь, выдала себя за ведьму и постаралась попасть на аудиенцию к Саласару, чтобы разведать, что там и как, а потом заварить кашу, да только вот представление у девушки сорвалось, и их чуть было не схватили. А потом он их заставил отравить Педро Руиса-де-Эгино, поскольку тот, видно, был осведомлен обо всех их с Патроном делишках, и они боялись, что Саласар их разоблачит.
— Вы должны-ы перестать их пресле-е-довать, сеньоры колдуны, — сказала им Май.
— Конечно, как прикажете, сеньора Мари, но, говорю же вам, мы не колдуны.
— А тогда ка-а-к вы объясни-и-и-те то, что вы сотворили в порту Сан-Себастьяна?
— Вы, ваша милость, это видели? — Мужчина напустил на себя притворную скромность. — Подумаешь, несколько бумажек, пропитанных серой, кинули в огонь, всего делов-то…
— А фигу-у-ра дьявола, которая возникла из су-у-па?
— Ну хорошо. — Бородач пару раз откашлялся и сказал: — Благодаря вашей Божественной природе и обширным знаниям вам известно, что существуют определенные растения, обладающие свойством вызывать видения. — Он запнулся, помолчал и заговорил снова: — Так вот, мы кинули туда белладонну, а все, кто стоял поблизости, надышались ее запахом. Говорят, что в белладонне обитает некий дух, который выходит из нее только один раз в году ночью, должно быть, так и получилось. Это был всего лишь дым. Не представляете себе, насколько легко заставить людей увидеть фигуры в дыму. При этом мой сын, — он показал на белоглазого, — крикнул, что это, мол, ведьма на метле, а девчонка, — он показал на Каталину, — крикнула, что это дьявол. И готово. Все тут же это увидели.
Май подумала, что это объяснение не лишено оснований. Когда они с Эдеррой играли в игру «на что похоже это облако», она в большинстве случаев не видела ничего определенного, пока Эдерра ей не подсказывала. Каждый видит то, что хочет увидеть.
Но больше она ни о чем не успела спросить, потому что заметила, что освещавший ее сзади огонь
