— Артистки меня не привлекают, — пижоня, небрежно ответил он.
— Кто же тебе нравится, герой-любовник? — сузила блестящие глаза Анфиса. Она как-то непонятно улыбнулась. Вадим обратил внимание, что спереди ее зубы сильно разрежены.
— Акушерки, — не подумав, брякнул Вадим. Однако женщина не обиделась, весело рассмеявшись, сказала:
— Пойдем вместе домой, ладно?
— А… тот товарищ? — кивнул Вадим в сторону мрачного железнодорожника, курившего на скамье.
— Уксус? — смеясь, произнесла она. — Он надоел мне хуже горькой редьки!
— Уксус, редька… — пробормотал Вадим. — А я кто?
— Морковка! — горячо шепнула она и посмотрела в глаза.
Танец кончился. Кузьма поставил сверкающий аккордеон на табуретку и пошел к ограде покурить. Инструмент пускал в глаза желтые зайчики. Нахальная летучая мышь спикировала со звездного неба прямо на аккордеон и снова резко взмыла вверх.
— Станцевал бы хоть раз, — сказал Павел Вадиму, когда тот к нему подошел. Двоюродный брат невидяще смотрел прямо перед собой и курил.
— Никак влюбился, Паша? — засмеялся Вадим, подивившись, что тот не заметил его с Анфисой, ведь они два или три раза носом к носу столкнулись на площадке.
— Она славная, — рассеянно ответил Павел.
— Лидка-то? Да она тебе по пуп!
— Разве дело в росте? Она человек хороший.
— Паша, ты пропал! — ахнул Вадим. — Ты никого не видишь, кроме Лидки Добычиной. И рожа у тебя глупая-глупая!
— Очень даже не глупая, — думая о своем, сказал Павел. — Вот всегда так! — вдруг рассердился он. — Не знаем человека, а наговариваем на него… Будто мы сами закон для всех и совесть!
— Да я не про нее! — Вадим давно не видел Павла таким возбужденным, обычно его трудно было расшевелить, а уж разойдется — не остановишь.
— Выходит, я дурак? — гневно взглянул Павел на приятеля.
— Паша, я буду шафером на твоей свадьбе, — широко улыбнулся Вадим.
— Свадьба? — вытаращил на него глаза Павел. — О какой свадьбе может быть речь, если я еще не закончил университет? Да и она еще учится в школе.
— Везет же людям — влюбляются, — вздохнул Вадим. — А я пуст и холоден! — Последние слова он произнес с ноткой самолюбования. — На концертах я иногда читаю Пушкина…
— Посмотреть бы на тебя на сцене, — сказал Павел. Суровые складки на его лице разгладились. Стихи он прослушал с вниманием, да и стоявшие поблизости парни и девушки с интересом поглядывали в их сторону.
— Не придется тебе больше увидеть меня на сцене, — проговорил Вадим. — Вернусь в Великополь и подам заявление. Прощай, театр! — И еще раз, громче, с выражением, прочел:
Пришел Кузьма Петухов и снова взялся за аккордеон. Павел поспешно направился к появившейся на площадке Лиде Добычиной. Вадим стал искать глазами Анфису, но ее нигде вроде не видно было. Он уже подумал было податься к дому, как акушерка сама подошла к нему.
— Потанцуем? — запросто предложила она.
— Не хочется, — отказался Вадим.
— Честно говоря, и мне не хочется, хоть ты и артист, а на ноги как слон наступаешь… — отомстила она.
— Ты изволишь шутить, герцогиня, — улыбнулся он.
— Это из какой пьесы?
— Шекспир, — не задумываясь, брякнул он.
Они вышли на улицу, звезды мерцали на небе, луна стояла над водонапорной башней, обливая серебристым светом деревянную крышу.
— Прогуляемся немного? — сказала Анфиса, властно беря его под руку. — Почитай мне стихи…
— Кого ты любишь? — поинтересовался он.
— Никого, — вздохнула она. — Не везет мне в любви.
— Я тебя спрашиваю: кто тебе из поэтов нравится? — рассмеялся Вадим. — Пушкин, Лермонтов, Есенин? Или Тихонов, Твардовский, Симонов?
— «Жди меня, и я вернусь…» — вспомнила она строку из Симонова.
Вадим подхватил и с выражением прочел популярное в то время стихотворение. Потом декламировал отрывки из Блока, Есенина, Пушкина. Однако скоро выдохся и замолчал. Не так уж много стихов он помнил наизусть.
— Ты всем девушкам читаешь стихи? — спросила Анфиса.
— Тебе — первой, — солгал он.
Они пошли вдоль заборов в сторону водокачки. Людской шум за спиной становился все глуше, лишь резкие звуки аккордеона вспарывали тишину.
— А где же твой Уксус? — поинтересовался Вадим. — Почему он нас не преследует? Не бьет мне морду?
— Его звать Вася, — улыбнулась она. — Это я его Уксусом прозвала.
— А меня как?
— Артист!
— Богатая у тебя фантазия…
— Живем в одном доме, а как чужие, — негромко произнесла она.
Он почувствовал, что локоть ее прижался к его боку. Смотрела она себе под ноги, и он обратил внимание, что ресницы у нее пушистые.
— Бабушка говорит, что сердце не лукошко, не прорежешь окошко.
— Это она про меня? — сбоку взглянула на него Анфиса.
— Я думаю, это ко всем относится.
— Ты знаешь, что твоя бабушка умеет лечить?
— Тут одна бабка жила, ее звали Сова, настоящая колдунья была, — вспомнил Вадим. — Могла запросто приворожить девушку к парню, и наоборот. Года три как умерла.
— Глупости все это, — вздохнула Анфиса. — Если сердце к кому не лежит, и ворожба не поможет. — Она снова по-птичьи взглянула на него: — Вот ты стал бы привораживать к себе девушку, которая тебя не любит?
— Меня никто не любит, — вырвалось у него. — Да и я никого не люблю.
— Вы только посмотрите, какие мы демонические! — рассмеялась она. — Какие мы все из себя
