не пропускать на виллу. Супронович предполагает, что Бохов в стальном сейфе хранит какие-то важные документы, которые и банку не решился доверить. Современный сейф, не зная шифра, невозможно открыть. А может, там золото и драгоценности?..
Снова тот же «мерседес» проехал вдоль металлической сетки, только на этот раз в обратную сторону. Ищут кого-либо, что ли?
Машина остановилась напротив железных ворот с пристройкой, блондинка небрежно посигналила, мужчина кивнул головой — то ли поздоровался, то ли пригласил подойти. Супронович вразвалку направился к воротам, отворил боковую дверцу, вспомнил, что пистолет на предохранителе, но все одно, если понадобится, он успеет первым выстрелить. На свою реакцию он пока не может пожаловаться. Умение первым выстрелить не раз спасало ему жизнь. И Бруно ценил его за это. Бохов и предупредил, что в случае проникновения на территорию виллы посторонних лиц он, сторож, имеет полное право стрелять: немецкие законы всегда на стороне частных владельцев. Но незнакомцы и не думали нападать на виллу, мужчина даже не вылез из «мерседеса», блондинка курила длинную коричневую сигарету и смотрела прямо перед собой. Супронович обратил внимание, что при светлых, почти белых, волосах у нее глубокие темные глаза, в вырезе платья виднеется золотой медальон на цепочке. Пожалуй, цыпочка ничуть не хуже Петры…
— Ваша вилла не продается? — спросил мужчина, взгляд у него оценивающий, будто вместе с домом он собирался купить и его, Супроновича.
— Не слышал, чтобы тут кто-нибудь продавал виллу, — не отводя взгляда, спокойно ответил Леонид Яковлевич. Он уже понял, что незнакомца интересует вовсе не вилла. У него глаза не покупателя: если его что и интересует, то только не недвижимость.
У гаража, почуяв незнакомых, лязгнула цепью овчарка. Серьезная псина: если ее спустить на человека, то в один миг повалит на землю и может запросто горло перегрызть. Натаскивали ее в полицейском питомнике; кроме Супроновича и Бохова, никого не признает. Даже Петра к ней не подходит.
— Место здесь тихое, спокойное, — заметил мужчина, как-то странно глядя на сторожа. — В таких местах никогда ничего не случается, не так ли, приятель?
— Ну поговорили — и ладно, — сказал Супронович.
— Мне нравится эта вилла, а вот хозяева, видно, несговорчивые, — вступила в разговор блондинка и обаятельно улыбнулась, показав красивые белые зубы.
Глаза у нее карие, а полные губы розовато-серебристого цвета. Чего только эти бабы не придумают! Леонид Яковлевич повнимательнее взглянул на нее, ему показалось, что на какой-то рекламе он видел эту красотку. С такими зубами можно любую зубную пасту рекламировать, хоть в журнале, хоть по телевидению.
— А мне, фрау, нравится английская королева, — ничего лучшего не придумал Супронович и повернулся к ним спиной, намереваясь уйти, но негромкий спокойный голос мужчины заставил его замереть на месте:
— Виталий Макарович, у меня к вам деловое предложение.
Он не ожидал, что им известно это его имя.
— Весьма выгодное предложение, — продолжал мужчина. Переглянувшись с блондинкой, он вышел из машины. Ростом повыше Супроновича, но пожиже в плечах, наверное, военный. — Надеюсь, мы поладим…
— Не прикасайтесь к воротам: ток пропущен, — сказал Супронович, хотя ничего подобного не было.
— Ценная вилла, если вы так ее охраняете, — улыбнулся незнакомец.
— Говорите, — выдавил из себя Леонид Яковлевич. Его вдруг разобрала беспричинная злость, захотелось выбить дух из этого проныры, а бабу затащить в комнату и содрать с нее узкое платье…
— Я бы хотел только взглянуть на сейф, — сказал мужчина. — Меня интересует, что это за система. Какая фирма поставила вам… — Он снова изучающе посмотрел на Супроновича. — Тысячу марок.
Деньги не малые, причем за такой пустяк, но и не большие, если считать это предательством. Незнакомец достал из кармана серого пиджака красноватый бумажник, похлопал им по ладони. Блондинка отвернулась, показывая, что не хочет быть свидетельницей этой сделки. Овчарка негромко тявкнула, будто напомнила про долг сторожа.
— Господин хороший, вы лучше поезжайте своей дорогой, — уронил Супронович. — Чтобы попасть на виллу, нужно меня убить… — Он бросил косой взгляд в сторону гаража, где была будка овчарки. — И еще кое-кого… А защищаться я умею.
— Я ведь не прошу у вас ключи от сейфа, — улыбнулся мужчина. — Да у вас их и нет.
— Вы, кажется, забыли, что вас разыскивают? — негромко произнесла блондинка, попыхивая сигаретой с золотым обрезом. — Будьте посговорчивее, Виталий Макарович.
— Стоит ли нам ссориться из-за такого пустяка? — улыбнулся мужчина. — У нас есть и другие возможности попасть на виллу…
— Что вам, собственно, нужно? — спросил Супронович.
Ему вдруг все стало безразлично. Раз эти люди знают, кто он такой, в их силах выдать его полиции. И хотя Бруно толковал, что с полицией он всегда найдет общий язык, нежелательная огласка погубит бывшего карателя. И что такое верность, преданность? Сколько она стоит? Сам Бохов торгует секретными документами абвера. Многие нынешние заправилы в ФРГ запятнали себя во времена Гитлера и тщательно скрывают свое прошлое. Пресса способна ради сенсации раздуть любое дело, только подбрось им подходящий материальчик! Наверное, и эти хотят заполучить досье из сейфа, чтобы обезопасить какую- нибудь шишку из правительства или бундесвера. Бруно, видно, дорого запросил, а может быть, у него какие-либо другие намерения, вот они и надумали добраться до цепных бумаг через сторожа…
— Я знал, что мы с вами договоримся, — сказал мужчина. — Как вас лучше называть: Виталий Макарович, Петр Осипович или родным вашим именем — Леонид Яковлевич? Честно говоря, шантаж не в моем вкусе.
— Мне нравится Леонид Яковлевич, — вставила блондинка, играя брелоком.
— Ключи у хозяина, потом эти стальные гробы нипочем не откроешь, даже если бомбу подложить, — проговорил Леонид Яковлевич, про себя уже решив, что упираться и играть в благородство не имеет смысла. Раз такое дело, нужно побольше сорвать с них, а на сейф и бумаги ему наплевать. Пусть сами разбираются… — Сейф не открыть, — повторил сторож.
— Для начала я все-таки хотел бы взглянуть, — сказал мужчина.
Супронович провел его в холл, оттуда узкая лестница вела в подвальное помещение, дверь была на сложном запоре. Он для пущей убедительности подергал за металлическую ручку.
— За этой дверью еще одна — железобетонная, — пояснил он. — Ключ у хозяина.
— Я думал, он вам больше доверяет, — произнес незнакомец.
Леонид Яковлевич повел его вокруг дома и кивнул на небольшое, забранное стальной решеткой окошко.
— Смотрите, — равнодушно сказал он. — А то что не доверяет — правильно и делает…
Мужчина, не пожалев светлых брюк, опустился на колени и, приставив к вискам ладони, долго вглядывался между прутьями решетки. Светило весеннее солнце, и ему трудно было сразу что-либо рассмотреть в темпом подвале. Он достал из кармана маленький фотоаппарат и сделал несколько снимков.
— Про это уговору не было, — произнес Супронович.
Мужчина встал, тщательно отряхнул брюки, выпрямился и пристально посмотрел Супроновичу в глаза.
— Вы должны помочь нам, — будто взвешивая каждое слово, медленно заговорил он. — Я вам дам пластилин, вы сделаете отпечатки ключей от дверей и от сейфа, а дальше не ваша забота. За эту услугу мы гарантируем вам полную безопасность, кроме того, если вы, конечно, пожелаете, устроим вам с женой перевод в Дюссельдорф, где, надеюсь, ваш парфюмерный магазин будет процветать. Ну и… вас устроят десять тысяч марок?
Леонид Яковлевич не ожидал такой щедрости, значит, действительно в сейфах Бруно хранится кое- что подороже золота…
