Олень рассказал, как у него болят рога: «Как будто они горят огнем, так это бывает». Улитка сообщила, что у нее иногда сводит рожки, а верблюд рассказал, как у него неприятно покалывает в горбах. Бегемот сказал:
- У меня болит вот тут. Он широко разинул рот и показал вовнутрь. Все заглянули туда, чтобы увидеть боль, но внутри было так темно, да и боль, видно, была так далеко, что разглядеть ничего не удалось.
- Обидно, - расстроился бегемот. - Это ведь очень интересная боль.
- А у меня никогда ничего не болит, - вдруг заявил муравей.
Наступила тишина. Все уставились на муравья.
- Боль - это чепуха, - сказал муравей.
Белка вспомнила, как у нее иногда болело что-то внутри - она никогда не могла понять, что именно. Ей казалось, что это очень грустная боль. «Разве эта боль тоже чепуха?» - думала она. День был теплый. Речка серебрилась, и каждый думал о своей боли - не была ли она и на самом деле чепухой. Солнце зашло и поднялся ветер. Река заволновалась.
- Колики, - тихонько сказал вдруг муравей, - они у меня иногда случаются. Если
вы это называете болью, тогда я с вами согласен.
КОГДА БЕЛКА ПРОСНУЛАСЬ ОДНАЖДЫ УТРОМ, ОНА УСЛЫШАЛА тихий стук в стену.
- Кто там? - спросила она.
- Это я, слон, - ответил голос.
И вдруг в стене образовалась огромная дыра, и в комнату вошел слон.
- Почему это ты заходишь через стену, а не через дверь? - возмутилась белка.
- Ой, извини, - сказал слон. - Какой же я неловкий. Мне выйти?
- Не надо, - ответила белка.
В стене теперь зияла дыра, и по ногам дул холодный ветер.
- Хочешь чаю? - предложила белка.
- С удовольствием, - согласился слон.
Белка поставила перед ним чашку, но когда он хотел размешать хоботом сахар, то смахнул чашку со стола.
- Ой-ой! - воскликнул он и попытался поймать чашку, но по ошибке подхватил стол.
- Успел! - воскликнул он, но тут заметил свою ошибку и отпустил стол, который рухнул прямо на чашку и развалился.
- Ах, прости меня, пожалуйста, - сказал слон и смущенно опрокинул шкаф и стул.
- Мне, пожалуй, пора, - сказал он и, потупившись, боком протиснулся в дверь.
- О, извини меня, - крикнул он. - Прости! Белка ничего не ответила. «Наверное, - подумала она, - тут уже ничего не поделаешь». Так она и сидела на полу, посреди черепков и осколков, в комнате с дырой в стене. «А ведь это хороший повод переехать», - подумала она и довольно потерла лапками.
ПО СТЕПИ БРЕЛ ЖУК. Стоял жаркий полдень, и даже воздух был синим. Когда жук вставал на цыпочки, то все равно не видел вокруг ничего, кроме степи. И даль была такая далекая, что ее невозможно было увидеть. «Так вот что называют огромным и бесконечным?»- подумал он. Но он был совсем один, и спросить было некого. Было жарко, и жуку захотелось пить. «Что это у меня за жажда? - спросил он сам себя. - И какие вообще бывают жажды?» Этого он не знал. Но когда язык у него перестал шевелиться оттого, что приклеился к нёбу, жук решил, что наверняка это - сильная жажда. Он посмотрел на землю и подумал: «Может быть, это даже бесконечная жажда?» Он вздохнул и с трудом поплелся дальше.
Солнце стояло как раз над ним. Ему пришлось бы лечь на спину, чтобы его увидеть. Но жук слишком устал для этого и присел. «Моя усталость, - подумал жук, - она тоже огромная и бесконечная». Он попытался думать только о мелочах, которые мог хорошо рассмотреть. «Потому что иначе, - подумал он, - мои мысли тоже станут огромными и бесконечными». И эта мысль ужасно его испугала. Сначала он вспомнил домик под кустом, такой маленький, что никто не мог протиснуться в дверь. В этом домике он сидел на стуле у окошка. И сам он был тоже маленьким. Потом он подумал о маленькой записке, которую однажды подсунули ему под дверь, и в ней было написано только: «Привет, жук!» - и больше ничего, даже - от кого она. Вот такой маленький синий листочек. А потом он подумал о маленьком торте, который стоял перед ним на столе, и о маленьком стакане с капелькой холодной воды. «Полкапельки, - подумал жук, - вот было бы замечательно». Он сидел посреди степи в высохшей траве и думал о самых маленьких вещах, которые только мог себе представить.
Солнце закатилось, и вокруг него по огромной пустой степи разлилось красное зарево.
ОДНАЖДЫ УТРОМ ВСЕ ЗВЕРИ ВДРУГ ВЗЛЕТЕЛИ В ВОЗДУХ. Они взлетели не слишком высоко, но все-таки высоковато. Слон взлетел до половины липы, щука - до камышовых метелок, черепаха - до нижней ветки дуба, а совсем далеко, в океане, кит взлетел до толстого серого облака. Крот и дождевой червяк пролетели сквозь землю, поднялись до розового куста и дрожали от жгучего солнечного света. Все повисли кто где и теперь удивленно смотрели вниз. Белка оказалась над верхушкой бука, рядом с муравьем, который вовремя успел прихватить с собой горшочек меда.
- Как удачно мы здесь повисли, - сказала белка. Муравей крепко прижимал к себе горшочек. Он очень боялся, что мед вылетит наружу и улетит прочь.
- Да, - сказал муравей, - пока удачно.
На опушке леса посреди сосновых веток висел носорог. Маленькие иголки больно кололи его нос и уши.
- И кто все это затеял? - громко крикнул он.
Никто не знал. Только жук-доктор догадывался. Ведь он частенько взлетал, правда, всегда один.
- По-моему, никто, - крикнул он в ответ. Сам он повис над тополем.
- Ну-ну, - недовольно буркнул носорог.
Было еще раннее утро. Солнце карабкалось по деревьям, и многие звери блестели и сверкали в его лучах, и при этом ветер медленно поворачивал их в воздухе или переносил с одного дерева на другое. Но совсем скоро все вдруг попадали вниз, в океан или в землю, или на дно реки. Белка и муравей провалились сквозь крышу в дом белки и оказались на стульях за столом напротив друг друга. Горшочек с медом прилетел попозже и приземлился на стол как раз перед ними. Муравей тотчас вскочил и заглянул в горшочек.
- Мед тоже прилетел, - сообщил он, облегченно вздохнув.
- Вот и чудесно, - сказала белка, ведь она до сих пор так и не поела, а, кроме того, она очень любила мед, особенно тот буковый мед, что был сейчас в маленьком синем горшочке.
- ЧЕРЕПАХА, А ТЫ ВООБЩЕ-ТО УВЕРЕНА, ЧТО ТЫ - ЧЕРЕПАХА? - спросил сверчок у черепахи однажды утром. Черепаха озадаченно глянула на него и задумалась. Потом она сказала, мрачно поглядывая на сверчка из-под панциря:
- Нет, не уверена.
- Я вот точно знаю, что я - сверчок. Я стрекочу, значит, я - сверчок. - И он даже подскочил от удовольствия. «А я молчу, - подумала черепаха. - Но, по-моему, этого достаточно, чтобы быть черепахой». Их разговор услышал лягушонок и сказал:
- Я квакаю, значит, я - лягушонок.
- Верно, лягушонок, совершенно верно, - сказал сверчок. - Ты квакаешь, значит, ты - лягушонок. Они похлопали друг друга по плечу и посмотрели на черепаху с сочувствием. «Так, может быть, я вовсе не черепаха? – подумала черепаха. - А кто..? Если так подумать: я ползаю, значит, я - черепаха...» Она
