она неизбежна и потому спокойна.Она не дасттайных свиданий, лестниц и фонарей,серенад и беглых разговоров на бале,она чужда намеков и масок,почти безмолвна;она соединяет в себенежность брата,верность другаи страстность любовника, —каким же языком ей говорить?Поэтому она молчит.Она не романтична,лишена милых прикрас,прелестных побрякушек,она бедна в своем богатстве,потому что она полна.Я знаю,что это — не любовь юноши,но ребенка — мужа(может быть, старца).Это так просто,так мало,(может быть — скучно?),но это — весь я.Разве можно хвалить человеказа то, что он дышит,движется, смотрит?От другой любви мне осталасьчерная ревность,но она бессильна,когда я знаю,что ничто —ни она,ни даже Вы сами —не может нас разделить.Это так просто,как пить, когда жаждешь,не правда ли?
«Бывают мгновенья…»
Бывают мгновенья,когда не требуешь последних ласк,а радостно сидеть,обнявшись крепко,крепко прижавшись друг к другу.И тогда все равно,что будет,что исполнится,что не удастся.Сердце(не дрянное, прямое, родное мужское сердце)близко бьется,так успокоительно,так надежно,как тиканье часов в темноте,и говорит:«Все хорошо,все спокойно,все стоит на своем месте».Твои руки и грудьнежны, оттого что молоды,но сильны и надежны;твои глазадоверчивы, правдивы,не обманчивы,и я знаю,что мои и твои поцелуи —одинаковы,неприторны,достойны друг друга, —зачем же тогда целовать?Сидеть, как потерпевшим кораблекрушение,как сиротам,как верным друзьям,единственным,у которых нет никого, кроме них,в целом мире;сидеть,обнявшись крепко,крепко прижавшись друг к другу!..сердцеблизко бьетсяуспокоительно,как часы в темноте,а голосгустой и нежный,как голос старшего брата,шепчет:«Успокойтесь:все хорошо,спокойно,
