фотографии. Папа и я смотрели на неё. Потом папа подошёл к стене и снял портреты, полюбовался, причмокнул губами и похвалил:
— Профессионально.
Вынув альбом «Наш ребёнок», в котором наклеены все мои фотографии начиная с двухнедельного возраста, он стал искать, куда наклеить снимки.
— Что значит «профессионально»? — заспорила мама. — Это произведение искусства! Не каждого так снимут. И не с каждым Кирилл Яковлев будет сниматься. Наш мальчик артистичен. У него фотогеничное лицо. Надо наконец купить пианино.
— Зачем? — привскочил папа со стула.
— У тебя всегда «зачем?». Хотела его определить во французскую группу, ты на дыбы: «Хватит с него английского в школе!» Хорошо! Не надо французского. Но пусть хоть музыке учится.
— У меня слуха нет, — напомнил я.
— Кто это выдумал! — возразила мама.
— По-моему, ты сама уверяла, — напомнил ей и папа, — что отсутствие у меня слуха передалось по наследству нашему сыну.
— В конце концов, и в наследственности бывают исключения, — не сдавалась мама.
— Это не довод, чтобы я покупал пианино, — не сдавался и папа.
Мама всплеснула руками и обратилась ко мне:
— Докажи, сынок, своему папе, что он не прав. Спой ему.
Мне так же, как и папе, совсем не хотелось, чтобы купили пианино. Я маму знаю: будет всю жизнь стоять около меня, ещё, пожалуй, с ремнём, только бы я выучился барабанить. Да и клоун про пианино ничего не сказал. Ещё, может быть, и не понадобится. Петь я не стал. А захныкал. Папе моё хныканье понравилось. Он засмеялся.
— Ты лучше спроси, зачем он измазал целую ватагу ребят?
— Как это — измазал? Каких ребят? И это в то время, когда тебе, — обратилась мама ко мне, — надо готовиться к съёмкам?
— Никого я не измазал. Только нагримировал нашим ребятам веснушки.
— Больше ты ничего придумать не мог? Ну, объясни мне, для чего им веснушки?
— Чтобы в кино сниматься.
— Но ведь клоун выбрал именно твои веснушки!
— Я не хочу один. Хочу со всеми. Завтра я пошлю ему нашу общую фотографию, где мы все с веснушками.
Расстроенная мама вышла из комнаты.
Папа решил наклеить мои фотографии в альбом. Я помогал ему. Потом мы стали просматривать все прежние снимки. Папа сказал, что мама много работает, её надо беречь. Папа очень волновался за маму. И я тоже за неё волновался.
Мама скоро вернулась. Она заявила:
— Вот что, дорогие мужчины! Утром схожу к фотографу, выкуплю снимки и негатив. Должен же он понять, что имеет дело с несовершеннолетними.
Говорила она тихо, спокойно, никому не угрожая. Я уже знаю: когда она так говорит, её не переубедить. Папа тоже это знает. Поэтому мы оба ей не возражали. Мама удивилась. Но сделала вид, что так и должно быть.
А я думал о другом: как мне завтра утром опередить маму и раньше её забрать снимки у фотографа.
Неожиданные гости
В воскресенье утром я, конечно, проспал. Когда проснулся, мама была ещё дома. Я обрадовался и вспомнил, что фотография открывается в одиннадцать часов. Успею улизнуть.
Только сели завтракать, раздался звонок в передней. Я побежал открывать дверь. И увидел Лукову. Она стояла на лестничной площадке. В руках у неё был огромный петух.
— Здравствуй!—сказала она мне.
— Здравствуй.
— К тебе можно?
— Проходи.
Я впустил её. И хотел позвать в комнату. Но её перехватила мама.
— Маша Лукова! Очень рада тебя видеть. Проходи в кухню. Позавтракай с нами.
Ко мне ребята, кроме Лиды и Антоши, редко приходили. Я как-то с ними не очень дружил. Поэтому мама обрадовалась, когда увидела Машку. Даже пригласила её пройти вместе с петухом.
Маша завтракать отказалась. Заявила, что дома поела. Села в сторонке. И крепко держала своего петуха.
Я глотал яичницу кусками. Очень хотелось поскорее узнать, для чего Маша притащила петуха. И маме, и папе, и бабушке — всем было интересно узнать. Но никто не спросил её об этом.
Маша молчала. Мы все молчали, доедая завтрак. Только петух взял да и кукарекнул.
Васька сделал стойку.
— Голосистый? — спросил папа.
— Очень, — ответила Маша и погладила петуха.
— Ты нам его в гости привела? — не удержалась от расспросов бабушка и выгнала Ваську в переднюю.
— Ильюше в подарок, — ответила Маша и погладила снова петуха.
Я чуть не поперхнулся.
— Зачем мне петух?
— Илья! — повысила голос мама. — Я не знала, что ты так дурно воспитан. Прелестный петушок! Спасибо, Машенька. Мы закажем для него клетку. Иль-юша будет за ним ухаживать. Петушок станет Ильюшу будить.
Мне было не до смеха. Я совсем не хотел ухаживать за петухом. Ещё меньше хотел, чтобы он меня будил.
— Петух не сможет Ильюшу будить, — серьёзно сказала Маша. — Я его принесла для живого уголка. Наш директор назначил Ильюшу шефом над зверями и птицами.
— Не нужен в живом уголке петух, — заявил я, не обращая внимания на то, как сердито на меня посмотрела мама. — Домашние птицы должны в курятнике жить.
— Как не нужен? — возмутилась Машка.— У моего дяди есть часы с петухом, который каждый час сообщает время.
— То часы, а это живой петух. Он не может каждый час кукарекать.
— Зато он погоду предсказывает.
— Уговорила! — вмешался в наш разговор папа. — Бери, шеф, дарёного петуха. И все вместе пройдите в комнату.
Мы послушались. В комнате папа спросил Машу, почему она надумала притащить петуха. Она рассказала, что, после того как я, Антоша и Лида распрощались с ребятами, они двинулись к Морковину. Там они похвастались его дедушке, как я их нагримировал и как мы все вместе снялись. Ребята рассказали ему, что я назначен шефом живого уголка. И что там нет зверей. Дедушка предложил Вадику отдать хомячка, который у него живёт уже год. Вадька согласился. Тогда все решили принести мне, как шефу, подарки для живого уголка. У Маши никого, кроме петуха, которого её мама купила на рынке, не нашлось. Она схватила петуха и притащила ко мне. Почти час дожидалась на нашем дворе. Боялась, что мы ещё спим.
Маша ещё бы долго говорила. Она любит болтать. Но папа перебил её:
— А твоя мама про петуха знает?
