Классическое черное платье из натурального шелка, без рукавов, с умеренным вырезом. Просто, но изысканно.
Клодия попыталась вспомнить, когда же надевала его в последний раз. Возможно, на годовщину свадьбы. Но на первую или на вторую? Скорее на первую, потому что ко времени второй годовщины ее внешний вид Тони уже не беспокоил.
Как будто сейчас он кого-то беспокоит, сердито сказала себе Клодия, борясь с «молнией» на спине.
Она слышала, что отец уже спустился вниз, поэтому придется справляться с проклятой штуковиной в одиночку. Гай заранее решил разжечь камин в гостиной, где она собиралась накрыть стол, — «чтобы гость чувствовал себя уютнее». Днем было не по сезону тепло и солнечно, но вечером могло похолодать. Клодия не возражала: пусть делает, как хочет.
Камин дело десятое. Главное — встретить Брента Ситона раньше отца. Отец сказал, что ждать гостя надо в восемь. Значит, в ее распоряжении еще добрых четверть часа.
Хорошо, что Рози устала после пикника и ее уложили пораньше.
А что, если Брент захочет установить опеку над своим ребенком? — с содроганием подумала вдруг Клодия. После продажи «Фартингс-Холла» и всех выплат по счетам и по закладной нам придется довольствоваться очень скромным жильем, пока я не найду хорошую работу, которая обеспечит нам достойное существование. А до тех пор за ребенком должен будет приглядывать дед. состояние здоровья которого, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Поэтому суд, вполне возможно, встанет на сторону Брента.
Сердце Клодии болезненно сжалось, мысли закружились испуганной стаей. И потому шорох шин подъехавшего к дому и остановившегося под ее окном автомобиля застал ее врасплох.
Но только на секунду.
Клодия рванула «молнию» и почти одновременно с этим движением оказалась у окна. Так и есть: из «ягуара» выходил Брент. Одетый в светло-серый костюм, подчеркнуто простой, но — сразу видно — безумно дорогой, он выглядел так, как и должен был выглядеть: великолепный экземпляр мужской породы, всем своим видом заявляющий: я-делаю-то-что-мне-нравится. Прежде этого высокомерия за ним не наблюдалось.
Выругавшись себе под нос, Клодия затратила ровно две секунды, чтобы сунуть ноги в туфли, и еще две — чтобы взглянуть на себя в зеркало и убедиться, до чего же она плохо выглядит. Платье, которое некогда облегало пышные формы, висело теперь мешком, подчеркивая изможденность хозяйки. И не осталось времени ни на макияж, ни на то, чтобы переодеться.
Впрочем, какое это имеет, значение? Ей безразлично, что Брент о ней думает. Главное — первой встретить его и любым способом уговорить не огорчать старого больного человека.
Нет, вы подумайте, этот нувориш вздумал явиться раньше времени! Возможно, сделал это намеренно, чтобы вывести меня из равновесия! — кипятилась Клодия. Как я и предполагала, теперь он из кожи будет лезть вон, лишь бы хоть как-то досадить мне.
Ее стремительный бег по широкой лестнице успехом, увы, не увенчался — отец уже сердечно приветствовал входящего в дом Брента Ситона. А тот был — одна сплошная улыбка.
Клодия, поняв, что опоздала, перешла на шаг и попыталась восстановить дыхание. Что означает столь неожиданная любезность Брента? — пронеслось у нее в голове. Ох, не к добру это, не к добру!
— Приятно снова тебя видеть! — приветствовал Гай Салливан гостя, с большой теплотой пожимая ему руку.
Гай откровенно радовался обществу человека, который — по крайней мере, так он думал, — не имеет отношения к их семейной трагедии, и с удовольствием предвкушал приятный интересный вечер.
— Ты возмужал, мой мальчик, и, судя по тому, что рассказал мне по телефону, многого добился. С нетерпением жду продолжения. Обожаю истории о том, как лохмотья превращаются в бархат. Клодия, подойди и поздоровайся со старым приятелем.
— Мы уже возобновили знакомство, — улыбнулся Брент.
До чего же искусственная улыбка, неприязненно подумала Клодия. Сейчас начнет во всех подробностях рассказывать о нашем куцем деловом свидании.
И вдруг она с удивлением заметила, что Брент шагнул ей навстречу и устремил на нее напряженный, даже тревожный взгляд. Что бы это значило? — насторожилась Клодия.
— Прежде всего, сэр, мы с Клодией хотели бы вам кое-что сказать, не так ли, дорогая? — И Брент жестом собственника обнял ее за талию.
Почувствовав прикосновение его теплой руки, Клодия затрепетала, пульс ее участился. Тело, проклятое тело, тут же откликнувшееся на его фальшивую ласку, снова подвело ее! А он… Да как он посмел?!
Потрясенная предательством собственного тела не менее, чем лживой нежностью Брента, Клодия словно язык проглотила. А Брент как ни в чем не бывало продолжал:
— Я знаю, прошло еще слишком мало времени после трагических событий, но когда мы с Клодией встретились снова, то поняли: чувства, которые мы питали друг к другу много лет назад, все еще живы и очень важны для нас. Было бы ханжеством отрицать это. Хочу вам сообщить, сэр, что мы с Клодией любим друг друга и собираемся пожениться. Надеемся, что вы нас поймете, благословите и пожелаете нам счастья.
4
Тишина накрыла ее ледяным саваном. Клодия окаменела, и только недоумевающий взгляд отца вывел ее из транса — она заставила себя улыбнуться.
По-видимому, ее беспомощная улыбка успокоила Гая, и он с нарочитой грубоватостью воскликнул:
— Ну, за это надо выпить! — Не дожидаясь ответа, Гай поманил их в гостиную, где в большом старинном выложенном камнем камине уже потрескивали дрова.
Ноги у Клодии подкашивались, и она была даже рада, что Брент, по-прежнему обнимая за талию, поддерживает ее.
Глаза Гая подозрительно увлажнились, когда он торжественно произнес:
— Вы оба достаточно взрослые, чтобы знать, чего хотите, и я благословляю вас. — Его голос стал напряженным. — Брент, после того, что пришлось пережить Клодии — она, конечно, все тебе рассказала, — я думаю, ты понимаешь: моя дочь заслуживает счастья. Я знаю, вы тянулись друг к другу, когда ты работал здесь. Мне было жаль, что ты так быстро ушел. Кстати сказать, Брент, я до сих пор не знаю, почему. Но теперь это неважно. — Гай весело улыбнулся, и его осунувшееся лицо преобразилось. — Пойду принесу из подвала шампанское, и начнем праздновать — мечтать о будущем и забывать печальное прошлое.
Клодия чувствовала, что отец счастлив. Удивлен стремительностью произошедшего, но счастлив. Шесть лет назад он от всего сердца принял молодого Брента Ситона и приютил его. Так же, всем сердцем, принял его и сейчас. Однако на этот раз ей придется сказать отцу, что этот человек не друг, а враг. Ну, недоброжелатель, по крайней мере.
Клодия не могла найти себе места от волнения. У отца был такой счастливый вид, что сейчас открыть ему правду — значит сразить его в самое сердце. Ей даже показалось, что отец обрел, хоть на самое короткое время, хоть на этот час, душевное спокойствие. Господи, ну что же делать? Как выйти из этой идиотской ситуации?
— Для чего ты это сказал?! — закричала Клодия, едва они с Брентом остались одни.
Она совершенно не понимала, что задумал Брент, — ее мозг не мог проследить причудливые пути его мысли. Но, что бы он ни задумал, это к добру не приведет, потому что человек, который когда-то был ее возлюбленным, теперь ненавидим ею. Раны, нанесенные им, глубоки.
Брент в упор посмотрел на нее: улыбку его будто сдул ледяной океанский ветер, в глазах — холодный серый туман.
