Вертолёт покачивался, но оставался приблизительно на одной точке, уравновешивая ветер.
Ширилло крикнул: «Что на счёт чемоданов?»
Такер посмотрел на них. «Дайте мне Томпсон. Ты поднимаешь чемоданы вверх по одному».
Ширилло отдал оружие, поднял меньший чемодан, схватился за лестницу и полез вверх, когда она начала подниматься. Харрис, который его ждал, поднял чемодан в руках. Ширилло начал спускаться обратно.
Лестница коснулась низа, резкий звук донёсся от тяжело бьющейся лопасти вертолёта, и, однако, пугающий и легко узнаваемый, как топор, разрубающий дерево.
Такер подобрался к краю наклонной крыши, пока не смог увидеть стрелка на газоне. Обхватив Томпсон коленями, более слабыми, чем когда-либо, его голова качалась назад и вперёд, и его зрение было слишком размыто, чтобы хорошо прицелиться, он сжал свои зубы и выдал длинную, грохочущую очередь огня.
Внизу, где пули вспахали траву, как дождь, бандит повернулся и побежал, ныряя в укрытие за основание цементного горшка для цветов в сотне ярдов[64] от дома.
Такер посмотрел на Ширилло, увидел, что парень только заступил на лестницу со вторым чемоданом в руке.
— Двигайся!
Ширилло не мог управляться с лестницей сколь-нибудь быстрее, чем он это делал сейчас, и он не мог слишком хорошо взбираться по ней, пока у него был багаж, но Такер не мог придержать крик. Его фасад спокойствия был разрушен, его тщательно выращиваемое спокойствие улизнуло. Это было частью операции, и всё не должно сейчас испортиться только из-за того, что какая-то горилла со стволом, один панк хочет произвести впечатление на своего босса своей храбростью.
Мужчина за бетонным горшком встал на достаточно долгое время, чтобы прицелиться и выстрелить в Такера.
Пуля ударилась о кровлю в двух футах справа от Такера, распыляя куски кровельного материала.
Он выпустил очередь огня из пулемёта, кроша повсюду цемент.
Ширилло поднял третий чемодан и начал взбираться по лестнице снова, резко дёрнулся, когда мужчина за горшком попал ему в бедро.
Сукин сын, подумал Такер. Его усталость и головокружение внезапно исчезли и одновременно разбудили ярость, гнев, достаточный для того, чтобы приводить его в резкое и быстрое движение. Он с силой давил на курок Томпсона и был вознаграждён, увидев, что бандит бездумно отходит назад с пути танцующих пуль.
Мужчина повернулся и побежал, ствол лежал на газоне, где он его бросил, рванув в ту сторону и ища прикрытие в кустарнике.
Ты тупой ублюдок, подумал Такер. Я мог убить тебя, и какова вероятность этого была?
Все беспокоились о том, что могут умереть, как будто они не ожидали этого, как этот мужчина и мужчина, которого они ранили на дорожке для прогулок ранее вечером. И как Баглио, готовый быть избитым за то, чтобы не говорить, где Бахман. Конечно, в этом бизнесе существует кровавый риск, потому что ты работаешь с опасными в людьми в опасное время. Но риск должен быть оправданным, шансы успеха должны быть выше, чем шанс поражения. Иначе ты не лучше, чем глупец.
— Эй! — крикнул вниз Ширилло, прерывая размышления Такера. Он поднял последний чемодан в вертолёт и проследовал за ним.
Повесив Томпсон на грудь, Такер встал на ноги, почти упавший, почти проигравший почти всё, поймал отчаянно канат лестницы, схватился за него, дёрнулся, когда устройство начало подниматься в зависший аппарат.
Кровавый риск: он столкнулся с ним, и он выиграл.
Харрис нагнулся из открытой двери, протянув к нему руки, широко улыбаясь. Он сказал: «Мы ждали тебя», и он взял Такера за руки, чтобы протянуть его остаток пути. Такер отметил, что Харрис не добавил «дружище».
Доктор Уолтер Эндрион был высоким, худощавым джентльменом с белыми волосами, он держал специальные чемоданы и пятидесятидолларовые рубашки, водил новый «кадиллак» и вращался в высших социальных кругах. Он был женат на Эванн Эндрион, темноволосой, голубоглазой привлекательной тридцатилетней, моложе его, молодой леди с невероятно дорогим вкусом. Когда Джуниор позвал его, он бросил всё и вышел сразу на аэродром, с двумя тяжёлыми чемоданами в руках вместо одного, так как давно уже выучил, что должен встречать любой подобный вызов полностью подготовленным, насколько это возможно. Это не была традиционная медицина в любом смысле этого слова. Он работал быстро и чисто, справился с ранами, смыл сгустки крови и грязи, сшил людей так хорошо, как это могли сделать в больнице. Он не разговаривал, и никто ничего не говорил ему, когда работал. Он уже сделал это невероятно чисто для Такера тремя годами ранее, так что ему не нужно было ничего слышать о происхождении каждой раны, и что ему требовалось закончить эти сеансы настолько быстро, насколько возможно. Когда он закончил, то настоял на том, чтобы забрать Мёрла Бахмана в его клинику на пару недель для отдыха и восстановления, достаточное время для того, чтобы также полностью восстановить его рот. Он взял две тысячи долларов от Такера по пятьдесят и по сотне, сложил их в теперь уже толстый кошелёк, помог Бахману забраться в его «кадиллак» и уехал оттуда.
— Мы достанем оплату доктора из чемоданов, — сказал Такер, — перед тем, как всё разделим.
Каждый с этим согласился, за исключением мисс Лорейн, которой это не понравилось, но она, тем не менее, не спорила.
Когда Симонсен, партнёр Пола Нортона в бизнесе по воздушным перевозкам, как обычно, пошёл поужинать, они открыли три чемодана в офисе Нортона и пересчитали деньги, которых оказалось всего 341 890 долларов. Принимая во внимание дополнительные медицинские расходы Бахмана в более чем четыре тысячи долларов, они приняли решение разделить 335 000 долларов.
Что было не так плохо, кстати.
Мисс Лорейн посмотрела на свои 67 000 долларов и сказала: «Я думала, что здесь будет намного больше, чем есть».
— Этого тебе хватит, — сказал Такер.
— Ненадолго.
— Девушке с твоими талантами? Ты сделаешь себе состояние до того, как закончится этот год.
— Есть у кого-нибудь что-нибудь, во что можно их положить? — спросила она.
Нортон сказал: «Бумажный пакет подойдёт?»
Она взяла у него коричневый бумажный пакет и сложила в него свои наличные, не докучая своим ответом Такеру.
Харрис сказал: «Мне хотелось бы знать, что ты собираешься делать, какие у тебя планы».
— Это моё дело, — сказал она.
— Это всецело наше дело, — сказал Харрис.
Она посмотрела вокруг, увидела, что они смотрят на неё, туго натянула губы и сказала: «Каждый из вас расскажет мне, что вы намереваетесь делать, когда мы разойдёмся?»
— Конечно, нет, — сказал Харрис. — Ты незваный гость. И ты та, в которой мы должны быть уверены.
Пол Нортон, сидевший за своим разваливающимся столом, откинувшийся в своём кресле и попивший бутылку индийского пейль-эля, до сих пор отмалчивался. Тем не менее, сейчас он сказал: «Ты можешь остаться здесь со мной на некоторое время, мисс».
Она посмотрела на него, с неопределённым выражением лица, глаза были холодными, и сказала: «Я тебя даже не знаю».
Нортон покрылся краской, его лицо покраснело полностью, за исключением белых царапин на щеках, и он сказал: «Ну, я уверен, что это было в каком-то роде предложение, если ты это имела в виду. У меня здесь есть хорошая квартира с двумя спальнями, а также в комнате для гостей есть своя частная ванная, весьма уютная. Тебе не нужно будет видеть меня днями напролёт, если тебе этого не хочется».
Такер сказал: «Я думал, что ты никогда не захочешь ничего знать о моём бизнесе или людях, с
