этой задачи, и легла, инстинктивно придвинувшись поближе к Кенту. Тот угадал ее движение и незаметно для слуги протянул ей руку.
— Вам необходимо за что-нибудь держаться? — тихонько спросил он, по-прежнему лежа на спине и даже не глядя в ее сторону.
Бесконечно благодаря его за понимание и заботливость, она ухватилась за его руку, как утопающий хватается за соломинку.
Роландс, который уже разжег свою трубку и уселся, удобно прислонившись спиной к толстому стволу какого-то дерева, сделал вид, что не заметил этого спонтанного движения, и, только когда оба крепко заснули, задумчиво посмотрел на них и пробормотал себе под нос:
— Что ж, если нас когда-нибудь снимут с этого островка, возможно… Но я бы не поручился!
Несколько часов Карин спала спокойным, глубоким сном. Она продолжала бы спать и дальше, если бы до ее сознания не дошли звуки какой-то перебранки, которые заставили ее очнуться и быстро сесть. Рассерженные голоса раздавались совсем рядом, но из-за кромешной темноты она даже не сразу сообразила, где находится, и испугалась.
— Нет, но какого черта вы себе думали? — раздраженно ворчал на слугу Кент. — Я же сказал вам разбудить меня через полчаса, а сейчас уже ночь! — Он уставился на светящийся циферблат своих часов. — Четверть первого! Это значит, что мы проспали почти двенадцать часов! Где Карин? — И он стал судорожно шарить в темноте рукой.
— Я здесь, — тихо отозвалась Карин, с облегчением обнаружив его совсем рядом.
Кент коснулся ее плеча, затем обнял за талию и привлек ее к себе.
— Я подумал… — приглушенно проговорил он.
Роландс невозмутимо обратился к ним:
— Ну и что же, если уже полночь? Ведь мы не собираемся заниматься ничем серьезным, верно? То есть я признаю, что не должен был засыпать, и я всерьез собрался разбудить вас, босс, ровно через полчаса, но… Наверное, всему виной эти бобы и мясо, — пытался он оправдаться. — После обеда, который я съел два дня назад, это была первая настоящая пища!
— Все равно вы не имели права спать! — Холодная ярость, звучавшая в голосе Кента, поразила Карин. — Мы высадились на этот остров и не имеем ни малейшего понятия, обитаем он или нет. Мы вообще ровным счетом ничего о нем не знаем. Была договоренность, что один из нас непременно дежурит, и, как бы мы ни устали, мы всегда должны оставлять часового.
— Есть, сэр, — покорно пробормотал Роландс.
Кент больно сдавил руку Карин, прижав ее к себе:
— Если бы что-нибудь случилось с мисс Хэммонд…
— Понимаю, сэр, — хрипло согласился Роландс. В темноте он приблизился к ним. — Но с вами все в порядке, мисс? — тревожно спросил он. — Вы так же хорошо выспались, как и мы?
— Я спала как бесчувственная колода! — улыбнулась Карин и, задрав голову, старалась разглядеть звезды на темном ночном небе.
Сегодня они светились не так ярко, как обычно, — возможно, потому, что ночь не была холодной и небо подернула какая-то легкая дымка, из-за которой темнота в глубине деревьев казалась тревожащей. Она испытывала огромную благодарность к Кенту за то, что он так крепко держит ее, и ей захотелось сказать ему об этом, но присутствие Роландса стесняло ее.
— Прошлой ночью было не так темно, — прошептала она, едва не касаясь губами небритой щеки Кента.
— Да, я вижу. Надеюсь, это не означает перемены погоды… — Он втянул в себя воздух. — Ветер определенно изменился, а в этих широтах это всегда не к добру. Это может означать, что надвигается шторм, буря.
— Ураган?
— Что-нибудь в этом роде.
— В этих морях они называют его тайфуном… — начал Роландс, и в этот момент они услышали слабый шорох дождевых капель по густым кронам деревьев, распростертым над ними, и голос Роландса замер, как будто его поразило дурное предчувствие.
Через несколько секунд неуверенное пошлепывание превратилось в равномерную, ритмичную дробь, а еще чуть позже дробь переросла в грозный рев, подобный грохоту лавины, прокладывающей себе путь с горы вниз. Колкие, тугие струи дождя прорывались сквозь листву и больно стегали по телу девушки, заставив ее съежиться и ближе прижаться к земле; нагнувшись над ней, Кент пытался заслонить ее своим телом. Но это не принесло ей облегчения, и в порыве первобытного ужаса перед стихией Карин перевернулась и прильнула к нему, спрятав лицо у него на груди.
Казалось, что окружавший их мир внезапно сошел с ума. Вдобавок к оглушительному реву дождя деревья, под которыми они укрывались, стали с шумом, тяжело раскачиваться и падать, обнажая корни, как будто по их верхушкам двигался разъяренный гигант, сея разрушение своим буйным дыханием. Ветер набирал силу с невероятной скоростью, и она продолжала нарастать с каждой секундой, грозя непредсказуемыми последствиями.
Они слышали бешеный грохот валов, разбивающихся о барьер из рифов, вой, напоминающий завывание ветра в телеграфных проводах, безнадежно запутавшихся и сплетающихся в дьявольском течении бурных потоков воздуха. И над всем этим стоял бесконечный, страшный треск, когда одно за другим громадные деревья вырывались с корнем из земли, с гигантской силой отбрасывались в сторону и с ужасным грохотом обрушивались вниз, подминая под себя другие, устоявшие под неистовыми порывами урагана растения. Эта какофония диких звуков способна была наполнить паническим ужасом душу любого смертного.
Карин не сомневалась, что Кент не из тех людей, которые легко поддаются панике, да и Роландс определенно принадлежал к типу смелых, выносливых мужчин, всякого повидавших на своем веку, но сама она была буквально парализована страхом перед невиданным разгулом стихии. Кроме того, Кент все крепче прижимал к своей груди ее голову, и ей становилось все труднее дышать. В воздухе вперемешку неслись песок, камни, сломанные ветки деревьев, и он стремился как можно больше защитить девушку от этого вихря, опасаясь, что песок набьется в ее легкие. Карин же положительно задыхалась, чувствуя у себя на шее крепко сжимающую ее руку, и безуспешно пыталась поймать хоть глоток воздуха.
Наконец она попробовала сбросить с себя эту руку с железными мускулами. Но не успела она высвободить лицо, как Кент снова безжалостно притиснул ее к себе и в дополнение всего навалился на нее всем своим телом, прикрывая от опасности быть убитой или раненой ломающимися ветвями.
Через бешеный свист ветра, словно издалека, до ее слуха донесся рассерженный голос:
— Да лежите вы тихо, глупенькая! Слышите, тихо!
Несмотря на весь этот бедлам, она остро почувствовала, что непривычные мягкость и заботливость Кента сменились более свойственными его характеру властностью и жесткостью. И, словно оробев, она перестала рваться на волю.
Но как только ветер утих и ураган с сопровождавшим его ледяным дождем унесся прочь, он тут же освободил девушку и тревожно спросил:
— С вами все в порядке, Карин?
Совершенно потрясенная пронесшимся ураганом, она не сразу ответила, и Кент озабоченно склонился над ней:
— Я понимаю, что чуть не заставил вас задохнуться, но ничего нельзя было поделать. Это только для вашей же пользы! Карин, надеюсь, я не переломал вам все кости?
— О, конечно нет! — Ей удалось выдавить из пересохшего горла слабый звук, который при желании можно было считать смехом. — Но даже если бы и сломали, все равно это было бы лучше, чем если бы меня унес этот жуткий ветер! В какой-то момент мне показалось, что мы с вами вот-вот взлетим на воздух!
— Я знаю, когда это было, — мрачно ответил он. — Мне тоже так подумалось.
— И к тому же я не могла дышать, прямо задыхалась!
— И не удивительно. — Он помог ей сесть и прислонил спиной к стволу дерева — одного из немногих, к счастью, уцелевших рядом с ними. — Но мне уже приходилось попадать в такие ураганы, и я знаю, что единственное, что может помочь, это как можно плотнее прижаться к земле, чтобы ветер проносился над
