может быть, ракеты не исхлестали ангары и ремонтные боксы, необходимо перетащить муммики – постановщики мишеней – в отсек загрузки ТВЭЛов, туда же поместить несколько ремонтных автоматов и сформулировать им задачу так, чтобы нужный результат оказался достигнут с первого раза.
Запасной командный пункт в какой-то мере бронирован. Если считать, что ускорители направлены назад, то сверху, снизу и с боков это скромное помещение прикрыто маневровыми маховиками, расположенными соосными парами. Тут нет никаких удобств – только пять кресел, мониторы и органы управления. Места не хватает даже на создание мало-мальски приличной голограммы – только несколько камерных объемных моделей позволяют рассматривать положение дел в локальных областях.
Угнездившись и застегнув привязные ремни, Вир просмотрел отчеты о герметизации внутренних люков, готовности ремонтных механизмов к заделке пробоин, подаче к турельным орудиям импровизированных боеприпасов и боезапасе главного калибра. Все! Больше того, что у них есть – не будет. Пора начинать ломать планы неприятеля, иначе они обречены.
– Стабилизировать полет носом на ближнего патрульного. Главный калибр наводить.
Появившееся изображение прицела перестало перебегать с экрана на экран и плавно совместилось с пятнышком-отметкой ближайшего неприятельского корабля. Значение дальности до цели прекратило прыгать, поскольку теперь данные выдавались стабильной парой оптических приемников. Два мегаметра.
Перекрестие скачком сместилось и изменило цвет. Поправки рассчитаны и внесены.
– Главный калибр готов к стрельбе. Вероятность поражения полтора процента, – доложила императрица.
Теоретически такая фраза должна означать, что три снаряда из двухсот имеют шанс попасть. Но в том-то и заключается великое лукавство ситуации, что на самом деле летящий со скоростью два километра в секунду снаряд будет добираться до цели семнадцать минут. Если мишень пассивно подчиняется законам небесной механики – тогда расчет верен. Но командир патрульника не идиот. Он прекрасно понимает, почему «глыба льда», только что кувыркавшаяся, стабилизировалась, показав наименьшее сечение. Ясно, что на него навели орудие, и пора немножко отодвинуться с траектории невидимых в полете крошечных снарядов.
– Половинная тяга, идем на сближение. Выполнять!
– Есть! – Пилот подрабатывает рычажком, и в кабине появляется тяготение.
Чувство, что сидишь на опрокинутом на спинку стуле. Значение расстояния до цели начинает сокращаться, но это изменение прекращается быстро. Противник «держит дистанцию», направив выхлоп ходовых ускорителей в их сторону. Вот эта ситуация уже перспективна, поскольку вероятность поперечного маневра цели отсутствует.
– Баллистик! Двести снарядов, огонь!
– Есть!
По два выстрела в секунду из двух стволов. «Канонада» не длится и минуты. Она неслышна и неощутима. Летит цель, за ней гонится авианосец и выпущенные им снаряды. По мере того как возрастают скорости кораблей, движение снарядов относительно цели замедляется. Зато он не смещается с траектории «гостинцев». Дразнится, пользуясь своей быстроходностью. Держит дистанцию.
– Пилот, прибавь самую капельку, только чтобы они заметили, что мы ускорили разгон.
– Есть!
Тяготение в кабине прибавилось действительно только самую малость, и расстояние стало сокращаться. И перестало. Патрульник тоже «притопил».
Минута, вторая, третья. Пора.
– Убавить ускорение. Тоже немного.
– Есть!
Теперь скорость прирастает медленней, и расстояние увеличивается. Ага, вражина тоже сбрасывает тягу. Очень хорошо. Получается, он просто выполняет команду держать предписанное командиром флотилии расстояние. Тогда ускорение следует еще немножко убавить – пусть думает, что мы экономим рабочее тело, но все равно пытаемся его достать. Наверняка знает, что опытных военных на авианосце нет, и издевается над неумехами. Да сколько угодно, лишь бы не сходил с прямой и не набрал скорости, превышающей скорость полета снарядов. А то они его никогда не догонят.
Баллистик выводит цифру ожидаемого времени, когда выпущенные по цели обшивочные болты, на которые насажены репки, доберутся наконец до удирающего от них корабля, а заодно их относительную скорость в момент «единения». И по мере того как пилот в час по чайной ложке убавляет тягу, эти оценки все более и более оптимистичны. Терпение и терпение – вот что требуется в такого рода сражении. А еще – выдержка и точный расчет. Надо «гнаться», но только до тех пор, пока в дело не вступят другие патрульные корабли.
Все. Ускорение нулевое. Патрульный тоже выключил двигатели – свечения вокруг дюз не наблюдается. Очень хорошо. Снарядам в протонном пучке «выхлопа» может не понравиться. Сметет он их или испарит – без разницы. А так, глядишь, и угодит хоть один в корму.
Все. Если не попали, то промахнулись. Никаких видимых признаков поражения цели не наблюдается. Зато наблюдается приближение оставшейся части патрульной флотилии. Вынужденные повернуть, чтобы не пролететь мимо начавшего двигаться авианосца, они сильно сблизились между собой. Еще не плотная группа, но на глазах стягиваются.
– Перехвачено радио с Букир-Катара. Открытым текстом сообщают о потере хода, – вступил скрипучим голосом процессор радиорубки.
В это же мгновение на поверхностях крестника отчетливо обозначились вспышки, идентифицированные как пуски ракет. Дебют этой партии завершен, начинается мясорубка миттельшпиля. «Баклан» поворачивается носом в сторону идущей к нему группы и дает полный ход. Авианосцу нечего делать на пути пущенных в него дальнобойных реактивных снарядов, тем более что с двух мегамеров их шанс удачно навестись на цель заметно выше, чем с десяти. И в любом случае встретиться с нападающей группой лучше, имея высокую относительную скорость, чтобы сократить время контакта. Встречными курсами.
Разгон длится минуты, а рабочее тело уходит в реактивную струю. Последние, считай, капли. Вир наблюдает через внутренние камеры, как муммики готовятся к подаче в ионизаторы электродов, наскоро приготовленных из разного металлического оборудования, без которого можно обойтись, запасов материалов, которые уже не имеет смысла хранить, и всего, всего, всего, что обладает проводимостью и не более ценно, чем жизни трех человек. Лишь бы оформлялось в прут.
Есть. Дорасходовались. Манипуляторы отключают от ионизаторов водяные коммуникации, вскрывают крышки, ставят на места удаленных деталей вновь изготовленные. Минуты утекают, противник накатывает, пилот почти провертел в кресле дырку, изнывая от нетерпения. Руки механизмов действуют точно и безошибочно, но все требует времени. Наконец готово. Доработка завершена, дуга испаряет металл, а электрическое поле отдирает электроны от возогнанных в вакууме атомов. Есть тяга. И неплохая. Ну, конечно, при той же кинетической энергии импульс, или количество движения, тяжелого иона больше, чем легкого атома кислорода или водорода.
А противник, обнаружив, что авианосец потерял ускорение, уже рассчитал его траекторию и спустил если и не весь боезапас, то значительную его часть. Даем тягу и пытаемся уйти. А бортовые турельные пушки сжатым воздухом выталкивают из своих стволов мешочки металлического хлама, пакеты с крупой и брикеты с горохом – все, что нашлось на борту, вплоть до контейнеров с мусором, лишь бы повисло в пространстве на пути десятков малокалиберных ракет, уже «взявших» цель. Воздух раздирает упаковки, и они лопаются в вакууме, разбрасывая содержимое.
Вспышки подрывов или самоликвидаций ракет, стук по корпусу обломков и шрапнели, подрывы на внешней обшивке, «Баклана» ощутимо встряхивает несколько раз. По одному гаснут обзорные экраны, отключаются каналы спектрометрии и радиолокации, количество информации, поступающей снаружи, уменьшается на глазах, зато сообщения о повреждениях заполняют мониторы диагностических табло. Разрушения, пробоины, обрывы. Чтобы экипаж не скучал, не иначе, на опустевших панелях демонстрируется, как муммики затыкают чопиками отверстия, как накладывают на пролом пластырь и сверкают сваркой, а вот вырезают кусок с виду целого кабеля и волокут его через распахнутый настежь шлюз наружу – в отсеке вакуум.
