монстры, бьющие лапами о воздух и извергающие шарикоподшипники. Эти движущиеся скульптуры можно назвать юмористической, в духе черного шоу, версией инсталляции Эдварда Кейнгольца «Мадам Рокси» — набальзамированной комнаты, в которой живет пожилая леди с лошадиным черепом вместо головы.
Но даже так беспорядочная политика полайновского искусства остается весьма и весьма сомнительной. SRL — самоназванная группа (причем «группа» как в театральном, так и в экономическом смысле этого слова: «Зрелищные механические перформансы с 1979 года» гласила надпись на псевдосерьезной визитной карточке Полайна) на самом деле являлась чем-то большим. Ее психодинамика напрашивается на сравнение с психодинамикой подростковых банд, хард-коровых групп, террористических группировок или шайки пиратов. Есть в них что-то от Ангелов Ада или Потерянных Мальчишек Питера Пэна.
Полайн сам охотно поддерживает такой имидж. Не случайно название SRL было взято из объявления в Soldier of Fortune — журнала для фанатов войны, любителей оружия и готовящихся к ядерной войне сервайвалистов. Полайну нравится, когда в нем видят ненормального робопата (так Льюис Яблонский называл «людей с патологическим, роботоподобным поведением и образом жизни, (...) эгоцентричных и не знающих сострадания, (...) чье экзистенциальное состояние не является человеческим»{310}).
Кажется, будто Полайну слишком дороги воспоминания о подростковых преступлениях в качестве члена шайки Fucker's Island Gang («мы ходили в фашистских касках (...) и устраивали военные учения»), он тащится от Г. Гордона Лидди, одной из центральных фигур Уотергейтского скандала, однажды заявившего в интервью журналу
Полайн пожимает плечами: «Являюсь ли я фанатом нацизма или чего-то в этом роде? Скорее нет, хотя меня обвиняют в этом, потому что я не отрекаюсь от него. Я просто не думаю об этом так примитивно. Эти наклонности заложены в каждом из нас. Исследование этих чувств, поиски ответа на вопрос, почему они вообще появляются в людях, кажутся мне гораздо более реальной реакцией. Шоу SRL позволяют людям играть с идеями любым образом. Реальный комментарий — вот, что ты можешь из всего этого вынести. Я не верю в то, что можно лишить человека способности самому принимать решения. По мне, делать открытые политические заявления — это, по сути своей, диктовать людям, как и что им следует думать, то есть фашизм в чистом виде.
Любая деятельность, перетряхивающая мир, прогрессивна. Моя работа, как работа всякого радикала,— отстаивать свой взгляд на то, каким все должно быть. И я хочу увеличить мою способность плодить идеи при помощи устройств вне меня. Цель SRL показать, что можно найти применение техники и вне мейнстрима».
SRL прекрасно понимает, что хайтечная эрудиция может быть использована для целей, о которых даже не мечтали в правительственных «мозговых центрах» или корпоративных лабораториях, и поэтому снова и снова созывает под свои знамена всех технарей-неформалов и «воинов дороги» — подпольных умельцев-железячников, которые используют найденный на помойке хлам с совершенно непрактичными и зачастую подрывными целями. «Многие из тех, кто приходит сюда работать, чувствуют, что не имеют морального права использовать [свои умения] предсказуемым, культурно санкционированным образом,— говорит Полайн. — У нас они видят, как в их руках рождаются странные, непредсказуемые вещи, вырастающие почти органическим образом в монстров, которые всегда существовали в их сознании, но никогда не вырывались на свободу». SRL воспользовалась не только «хардом», выброшенным на свалку компьютерной промышленностью, но также и ее «софтом» — «мозговым трестом», состоящим, по словам Полайна, из «недовольных военных и технарей (…) Livermore Labs, Hewlett-Packard и Bell Northen».{311}
Инженер-электрик Грег Лей, спроектировавший и построивший аналоговую схему для машин лаборатории,— типичный «рекрут» SRL. Он и Джефф Бейнбридж, эксперт в области физики высоких энергий, вместе разработали генератор молний, из которого вылетали отличные десятифутовые молнии. «Генератор производит такой яркий, белый свет, что на него даже в темных сварочных очках больно смотреть,— восторгается Полайн,— а взрыв, как настоящий гром. Во время нашего представления в Ориллаке (Франция) в 1992 году, он спалил компьютер, к которому был подключен».
Мысль о том, что банда отмороженных техно-радикалов владеет ноу-хау и необходимыми средствами для того, чтобы подобно Зевсу-Громовержцу метать молнии, не дает покоя тем, кто предпочел бы, чтобы такие знания оставались в ведении властей. «Производство электроэнергии — такого за артистами прежде не водилось,— говорит Полайн. — Такие ненужные устройства могут быть использованы для создания нового языка, на котором будет обсуждаться правящая система, чем, собственно, и занимается весь киберпанк.
Люди разочарованы. Вы можете смотреть на систему власти, которую представляют полиция или политики, и говорить: «Я хочу убить этих людей», но если вы действительно хотите повлиять на природу их власти, лучшее, что можно сделать, это поднять их на смех. Меня всегда ободряли люди, которые проворачивали такое. Я думал: «Что ж, оказывается, вполне
Чико Мак-Мертри: по направлению к экологической робототехнике
Сваленные в кучу на просторной мансарде в двух шагах от мастерской Полайна, роботы Чико Макмертри напоминают беглецов из цирка Александра Колдера[79]. Они также напоминают огромных, долговязых персонажей кукольного театра 1960-х Bread and Puppet или гротескные творения Жана Тэнгли[80].
Полностью соответствуя своему имени «Акробат», пучеглазый робот с трубами вместо конечностей, кувыркается с изяществом слона. «Рогатые Скелеты» — хронические онанисты, их члены постоянно эрегированы, когда они дрочат, изо рта, ушей и глаз у них со свистом валит пар. Двенадцатифутовый «Неолитический пневматический барабанщик», выбивающий на своих барабанах паралитическую дробь, выглядит близким родственником марьячи-скелета, выставляемого в Мексике на День Мертвых. «Тело- струна» — бедняга, чья медная шарообразная голова некогда украшала сортир,— наделен грудной клеткой, похожей на птичью. Когда он трогает палочкой натянутые поперек груди струны усилителя, раздается лиричное треньканье. «Дрессировщик» заменяет палочку виолончельным смычком, и вот лира превращается в виолончель, от душераздирающих визгов которой волосы встают дыбом. Голову «Тела- колокола» увенчивает тарелка, вдоль всего корпуса болтается бесчисленное множество металлических колокольчиков. Высоко подняв барабанную палочку, робот со всей силы опускает ее на голову, от чего по телу раздаются мелодические переливы.
Еще один робот-музыкант, «Барабанящий и Рисующий Субчеловек», умеет выбивать дикую барабанную дробь на двух барабанах или — кивок в сторону самокреативных арт-машин Тэнгли,— создавать абстрактные рисунки, водя по бумаге угольным «пальцем». Третий барабан дается кому-нибудь из зрителей, чтобы тот сымпровизировал на нем любой ритм. Как только встроенный компьютер проанализирует информацию, «Субчеловек» сможет повторить всю композицию удар за ударом, после чего вновь отвернется к своему мольберту. Ритмический рисунок передается в программу произвольного рисования, изменяя скорость управляющего «пальцем» устройства и, как отмечает сам Макмертри, «придавая его движениям еще большую произвольность. Меняется как скорость, так и характер движений, которые совершает робот». По словам художника, беспредметные угольные эскизы, нарисованные «Барабанящим и Рисующим Субчеловеком» «придают абстрактной экспрессионистической школе некоторую патетику, как если бы Сая Туомбли скрестили с Францем Клайном». Закончив свой одноминутный шедевр, робот церемонно раскланивается и взмахивает рукой-карандашом, как дирижер палочкой. Рисунок падает к ногам кого-нибудь из зрителей, а «палец» приступает к новой работе.
Нервно щелкая поршнями, сопя сжатым воздухом, проходящим через их пневматические вены, творения Макмертри все же необычайно обаятельны. Трясущиеся, как от болезни Паркинсона, и
