Он вскочил на коня, проскакал полверсты Но когда проезжал близ речного затона - Вот звенят на груди ордена и кресты, И горят на плечах золотые погоны. Ветер сильно подул, вздыбил водную гладь. Зашумела листва, встрепенулась природа. И услышал казак - ты идешь воевать, За помещичью власть, со своим же народом. Он встряхнул головой, и молитву прочел. И коню до костей, шпоры врезал с досады. Конь шарахнулся так, как от ладана черт - Прочь от места, где слышал он божию правду! Это кто ж так постарался - есаула перекрасил? И - вроде церковь лишь в следующем, сорок третьем, будет поощряться?
И носило его, по родной стороне, Где поля и леса превратились в плацдармы. Много крови пролил есаул в той войне. Но проклятье отцовское было недаром. И Орел, и Каховка, - крымский разгром. И Галлиполи муки, и жизнь на чужбине. Заливал он раздумье дешевым вином - Жизнь прошла. Не увижу я больше Россию. Вспоминал есаул, божий глас у реки - Просыпаясь бездомным в парижском приюте. На пригорке березки, в полях васильки Не увижу я больше, меня вы забудьте. Вот и снова война. Где ты, храбрый Париж? Стук немецких сапог по бульварам Монмартра. Генералу Краснову - пойдешь ты служить? Большевистскую сволочь погоним мы завтра! Но ответил казак - на своих не пойду. Обратился к нам Сталин , мол братья и сестры! Не свободу России несете - беду! Дело ваше Отечеству нож в спину острый. Ну смотри, есаул - сам ты выбрал свой путь! Глянь - у стенки, команда к расстрелу готова. Усмехнулся казак - напугали, аж жуть! Мертв давно я - как Божье не выслушал слово. Ведь что жил я, что не жил - уже разницы нет! Так зачем мне держаться - за жизнь ту, пустую? Коль не смог в ней живым я оставить свой след - Умереть я смогу за Россию святую. Ну а вас проклянут! И настанет тот час Когда сдохнет ваш фюрер, как крыса в подвале! Вам - не будет пощады.. Но вспомнят о нас. Хоть грешны мы - но Родиной не торговали! Песьи рожи - недолго вам шабаш плясать! Даже память о вас - скоро сгинет во мраке. На Дону у меня сын остался - видать Справный выйдет казак, отомстит вам, собаки! Говорил есаул, вспоминая отца, И жалея, что Божий наказ у реки не послушал. Лай команд. Пуля в сердце, грамм девять свинца, Отпустили на суд его грешную душу. А на рынке парижском, лежат ордена. Разошлись за гроши золотые погоны. Что останется после, на все времена? Непорушенной памятью тихого Дона. Ну нифигасе! Чтобы ТАКОЕ - и в сорок втором?? Не Высоцкий с Розенбаумом, 'Як-истребитель', 'Их восемь - нас двое', 'Флагманский марш', 'Корабль конвоя', и другие их военные, не 'Усталая подлодка' Пахмутовой, или 'Надежда, мой компас земной' - которые уже стали здесь бешено популярны - ведь так Талькова перекроить, до полной неузнаваемости, это кто и как постарался, а главное, когда?? Если песни из нашего 'концерта по заявкам', уже через пару дней весь Полярный знал, вполне могли записать и на радиоузел - то тальковское, у нас наш 'Жандарм' забирал, среди всего прочего, причем уж точно, не
