в своем оранжевом спасательном жилете он выглядел столь же глупо, как и все мы.
Джеки уже была готова пригласить его за наш столик на четверых, когда появился еще один претендент на свободное место.
— Этот стул занят или у меня сегодня счастливый день?
Я почувствовала запах раньше, чем увидела его, — удушающий, отвратительный запах одеколона. Он точно соответствовал тому образу, который я рисовала себе в ответ на первое предложение Джеки отправиться в круиз — мужчина в том возрасте, что мог бы сойти за моего отца, и с излишним количеством зубов во рту. Вы понимаете, о чем я: о тех зубах, что издают весьма характерный клацающий звук, невероятно белого цвета, которые кладутся на ночь в стакан с водой.
— Ну так как? Могу ли я присоединиться к милочкам? — продолжал он, хотя уже вполне комфортабельно устроился на стуле. Его глаза обежали нас всех по очереди, словно он ждал, кто проявит больше радости при его появлении. Но если нас что-то и заинтересовало в нем, так только то, почему он оказался единственным человеком в Коронном зале без спасательного жилета.
— Больно он мне нужен! — воскликнул он в ответ на вопрос Джеки. — Я плаваю как рыба! — Он шумно выдохнул, и я поняла, что и пьет он примерно так же. — Кроме того, я считаю, что оранжевый мне не к лицу.
А по-моему, он вполне мог гармонировать с цветом его волос: лежали они с помощью такого количества спрея, которого хватило бы, чтобы парализовать средних размеров животное. Что же до его внешнего вида, то он был в белых шлепанцах, белых слаксах и светло-голубой шелковой рубашке, расстегнутой до пупа. На заросшей шерстью груди висело не меньше полудюжины золотых цепей с религиозными амулетами. Просто ходячая визитная карточка круизного судна! Я была уверена, что он просто тащится от своего имиджа. Поскольку меня лично всегда очень волнует, как люди меня воспринимают, и будучи профессионалом в той области, где имидж, — это все, я в определенном смысле ему даже позавидовала.
— Ленни Лубин, — представился он. — Фирма «Лубинс Луб».
Он пояснил, что занимается автомобильным бизнесом, и добавил, что если нам когда-нибудь потребуется сменить масло, когда мы окажемся в Массапекье, на Лонг-Айленде, непременно следует обращаться к нему.
— Леди путешествуют в одиночестве? — поинтересовался он.
— Нет, мы вместе, — сухо ответила я. Нечего церемониться с этими мужчинами!
Ленни Лубин негромко заржал, точь-в-точь как мой бывший муж.
— Я хотел спросить, три такие милочки — и без мужей или приятелей?
— Вы хотите спросить, — рассмеялась Джеки, — свободна ли кто-нибудь из нас, я правильно поняла, Ленни?
— А вы — маленькая мегера в вашей компании! — ткнул он в ее сторону узловатым пальцем и расхохотался, сверкнув вставными челюстями.
— Это точно. Маленькая мегера! — согласилась Джеки.
— А вы, Ленни? — впервые встряла в разговор Пэт. — Вы путешествуете один?
— Один как перст, — гордо вскинул он голову в надежде на наши симпатии. — Моя жена выставила меня за дверь два месяца назад.
— Неужели? — воскликнула я, немедленно ощутив родственное сестринское чувство к неведомой миссис Лубин.
— Клянусь! — ответил он. — Я совершил одну ошибку — всего одну маленькую ошибку, и знаете, что она сделала? Она вышвырнула меня вон, как мешок с мусором!
— И что же это была за ошибка? — позволила поинтересоваться я, прекрасно сознавая, что на отдыхе совершенно незнакомые люди порой весьма охотно идут на то, чтобы выложить вам всю свою жизнь, и особенно — самые грязные ее страницы.
— Вам интересно? Вам правда интересно? — загорелся Ленни, по очереди заглядывая каждой из нас в глаза. Это был риторический вопрос. Все прекрасно понимали, что он все равно расскажет свою историю, хотим мы этого или нет.
Я бросила взгляд на подруг и вздохнула. Мы сидели в Коронном зале на борту «Принцессы Очарование», втиснутые в спасжилеты, усталые, голодные, изнывающие от жары. На самом деле у меня не было ни малейшего желания торчать здесь и выслушивать полупьяную сентиментальную историю; не сомневаюсь, что Джеки и Пэт испытывали аналогичные чувства. Было бы гораздо лучше, если бы Ленни вместо круиза в Карибское море предпочел отправиться в Палм-Спрингс играть в гольф.
— Да, нам действительно очень любопытно узнать, за какую такую маленькую ошибку ваша жена решила попросить вас уйти! — к моему огромному изумлению проговорила Пэт. Наверное, ее психотерапевт и вправду хорошо на нее подействовал, если она не просто преодолела свою застенчивость, но даже готова вызывать на откровенность других. К сожалению, о чем психотерапевт явно забыл предупредить Пэт, так это о том, что не от всех людей можно ждать откровенности.
— Моей единственной маленькой ошибкой было то, что я переспал с сестрицей моей жены, — признался Ленни без малейшей тени раскаяния.
— И вы называете это маленькой ошибкой? — спросила я.
— Видели бы вы эту сестрицу, — вместо ответа вздохнул он. — Она росточком-то от горшка два вершка! — И расхохотался так, что его затрясло. Мы даже не улыбнулись. Он мгновенно успокоился и продолжил: — Это была всего лишь шутка. Игра! Дразнилка! Что с вами, милочки? Вы оставили дома свое чувство юмора, или как?
— Или как, — ответила я.
— Ну ладно, в таком случае не пора ли нам освежиться? Не возражаете? — Ленни поднял руку и прищелкнул пальцами, которые были так же унизаны драгоценностями, как и его шея, запястья и грудь. Поскольку официанты не побросали все свои дела и не кинулись к нему со всех ног, он громко свистнул. Я чуть не умерла.
В конце концов официант появился, и, прежде чем мы успели отказаться, Ленни заказал дайкири на всех.
— Здесь уютно, не правда ли? — воскликнул Ленни, одним глотком осушив свой бокал. На его губах остался желтый и крайне неаппетитный след густого напитка. — Милочки, поскольку я вам уже представился, может, теперь вы скажете, как вас зовут?
Джеки сделала одолжение и назвала наши имена. Затем Ленни устроил небольшую развлекаловку, стараясь запомнить, кто есть кто. На третий или четвертый раз ему это удалось. После этого, уже не спрашивая разрешения, сообщил, что они с женой на самом деле в разводе, но инициатором был он.
— Она стала действовать мне на нервы, — назвал он главную причину. — Сплошные придирки, представляете?
Он пригладил свою оранжевую шевелюру, которая, впрочем, и без того выглядела как засахаренный леденец. Золотые браслеты при этом звякнули, как колокола на ветру.
— Она просто с ума сходила из-за денег! — горячился он.
Мы изо всех сил изображали заинтересованность.
— Но у меня их было не так много. Во всяком случае, для нее. Поэтому в один прекрасный день я сказал себе: «Баста!» Сел в машину, поехал в соседний бар, принял пару рюмок, вернулся домой и сказал ей, что может собирать вещички, если ее не устраивает содержимое моего бумажника.
Ну да, пару рюмок, подумала я. Небось пару дюжин, и, судя по всему, бедняга Ленни до сих пор не может остановиться.
— Может, повторим? — произнес он, разглядывая свой пустой стакан. То, что мы едва пригубили свои дайкири, ускользнуло от его внимания.
— Хватит, — сказала Джеки, вставая из-за стола. — Самое время отдавать швартовы! Мы пойдем посмотрим отправление с восьмой палубы.
Спасибо, Джеки, мысленно произнесла я, не успев еще осознать, что за этим неизбежно последует.
— Почему именно с восьмой? — заинтересовался Ленни.
— Наши каюты на восьмой палубе, — одновременно произнесли Джеки и Пэт.
