— Ну и что?
— Если бы нас сейчас кто-то подслушал, то решил бы, что наша свадьба состоится в дурдоме.
— Тому, кто так бы решил, самому место в дурдоме! — сердито заявила Ирина. — А тебя разве не мучат подобные мысли?
— Конечно, мучат, и именно поэтому я далеко не во всем с тобой согласен, — медленно покачал головой Александр, прикуривая сигарету.
— Например?
— Не все так просто. Одним только страхом смерти вряд ли можно объяснить нашу невероятную жажду бессмертия. Все гораздо сложнее. Боясь смерти, мы, в сущности, страшимся времени, которое приближает нас к ней с каждой минутой. Время — это закон перемен, который довлеет надо всем материальным. Конечное не может противиться бесконечному, и вот здесь-то заключено главное противоречие. Наши тела конечны и подвержены вездесущему воздействию времени, но того же самого нельзя сказать и о наших душах! Наше Я — идеально, а потому выпадает из сферы действия времени. Великие идеи нетленны, вечные проблемы неразрешимы, а потому наш дух чувствует себя достойным бессмертия.
Какое-то время Ирина раздумывала, а Александр нежно перебирал ее маленькие, с розовым маникюром, пальчики.
— Ты хочешь сказать, что жажда бессмертия вытекает именно из этого противоречия? — наконец спросила она. — То есть наши тела конечны и не в состоянии противостоять времени, зато наши души способны приобщиться к бесконечному, а значит, почувствовать себя вечными?
— Разумеется! Кроме того, главная духовная потребность любого человека — это потребность в любви. А что такое любовь, как не стремление к бессмертию, как говорил великий философ Платон?
— Я его читала…
— Умница. — Александр поцеловал ее руку и вдруг тихо пропел: — «В ласковые сети постой, не мани, не везет мне в смерти, повезет в любви!»
— Ладно, давай еще выпьем. Наливай шампанского, что ты на меня уставился?
Александр послушно взялся за бутылку, не переставая удивляться своей будущей жене. Кто бы мог подумать, что в очаровательной головке этой девчонки с такой аппетитной попкой, таится бездна философских размышлений о смерти? Уж не этим ли она его покорила, в отличие от той же Долорес?
Ведь самая романтичная на свете любовь — это та, которая протекает под знаменитым девизом «мементо море»!
Самое смешное, что они так увлеклись всеми этими спорами, что еще даже ни разу не потанцевали!
— К черту! — внезапно и резко опьянев, заявила Ирина. — Надоело философствовать и смотреть на всю эту упитанную сволочь, которая корчит из себя высшее общество. Поедем к тебе! Шампанское захвати, по дороге допьем…
Александр вышел из клуба, держа в одной руке початую бутылку дорогого французского шампанского, а другой рукой обнимая слегка пошатывавшуюся и что-то мурлыкавшую себе под нос Ирину.
Быстро поймав такси, они уже через десять минут выехали на проспект Вернадского. Когда машина миновала метромост, Ирина неожиданно встрепенулась и приказала молодому и молчаливому шоферу:
— Эй, котик, сверни-ка к Новодевичьему!
— Зачем это? — поинтересовался Александр, не уставая удивляться своей спутнице. — Сейчас узнаешь.
Пять минут езды по Хамовническому валу, и впереди показались высокие стены монастыря.
— Стой! — воскликнула Ирина, когда они поравнялись со входом на Новодевичье кладбище. — Останови здесь.
— Ты что — на кладбище собралась? Или по примеру кое-кого в монастырь хочешь уйти? Я тебя не пущу!
— Заткнись и иди за мной.
Ирина с трудом выбралась из машины и быстро пошла через дорогу. Александру ничего не оставалось делать, как попросить шофера подождать. Прихватив с собой бутылку шампанского, он последовал за девушкой.
Подойдя к каменной сторожке, в которой горел свет, Ирина принялась стучать в окно.
— Что ты делаешь? — подоспевший Александр попытался ее оттащить. — Они сейчас вызовут милицию и нас арестуют! Что с тобой происходит?
— Не бойся, ничего не будет… Эй, вы там, крысы кладбищенские, отоприте!
— За каким чертом тебя несет на кладбище? Мы же собирались ехать ко мне!
— Скоро поедем, но сначала я хочу тебе кое-что показать. Да открывайте же, козлы!
Из сторожки появился какой-то человек в черном тулупе и медленно подошел к металлическим воротам кладбища с другой стороны:
— Чего надо? Что хулиганите?
— Пустите нас внутрь!
— С ума сошли? Убирайтесь отсюда, пока милицию не вызвал!
— Ну вот, что я тебе говорил, — пробормотал Александр, — пойдем в машину.
— Нет, никуда я не пойду. Послушай, дед, неужели я, бедная и несчастная вдова, не могу пролить слезу на могилке своего любимого мужа?
Александр фыркнул и полез за сигаретами.
— Днем, днем приходите, дамочка, — более миролюбиво заявил сторож, рассмотрев и роскошную шубу Ирины, и стоявшее неподалеку такси, — а сейчас не время.
— А я хочу сейчас! — капризно заявила девушка и вдруг полезла в карман шубы. — На-ка вот, дядя, возьми и отворяй поскорее.
При свете уличного фонаря Александр увидел, что Ирина сквозь решетку металлической ограды сует сторожу двадцатидолларовую купюру.
Судя по всему, ему были хорошо знакомы подобные дензнаки, поскольку он явно заколебался.
— Ну чего это, зачем это… — забормотал сторож, — почему днем не приходите?
— Не бойся, дядя, — успокоила его Ирина, — мы ненадолго. Только навестим могилку — и тут же обратно. Отворяй же, наконец, старый хрыч, или тебе двадцать баксов мало? Ну, черт с тобой, на еще!
Вторая купюра окончательно развеяла все сомнения хранителя вечности.
— Сейчас, я вам дверь открою, — заявил сторож, — через сторожку пройдете, чтобы воротами не громыхать.
Действительно, скрывшись в сторожке, он через пару минут распахнул дверь. Александр и Ирина прошли внутрь, миновали помещение и оказались на кладбище.
— Вас проводить? — услужливо спросил сторож. — Где упокоится ваш супруг?
— Сама найду, — отмахнулась Ирина и взяла под руку Александра, — пошли.
— Только недолго, вы обещали!
Она небрежно кивнула и решительно потащила Александра куда-то в глубь аллей.
— Ну и что это значит? — поинтересовался сыщик, с любопытством озирая массивные кресты и изваяния. Он неоднократно бывал здесь днем, помнил, где похоронены жена и сын Сталина, Хрущев, Чехов, Гоголь и многие другие известные персонажи, но в лунном свете, морозной декабрьской ночью, когда вокруг тишина и лишь снег скрипит под ногами, все казалось настолько зловещим и странным, что он был почти благодарен Ирине за эту неожиданную выходку.
В глубине кладбища действующих фонарей было мало — горел всего один на каждую аллею.
— Ночь, улица, фонарь, могила… Однако как все это мило! — пробормотал Александр, лишь бы избавиться от этой гулкой, гробовой тишины.
— Нет, это в самой глубине, но мы туда не пойдем. — И Ирина остановилась под ближайшим фонарем. — Дай лучше прикурить.
— Ты можешь, наконец, объяснить, что мы здесь ищем? — спросил Александр, поставив шампанское в снег и поднося Ирине зажигалку.
— Могилу, — выдохнула она дым.
