— Тем более что для получения гонорара он должен обогнать полицейских и всё время идти впереди, — сказал, улыбаясь мне, Билл Медоуз. — Мне кажется… Привет, Элинор! — Он вскочил с кресла. — Как дела?
Неожиданно появившаяся девушка кивнула ему и быстрыми шагами направилась к кровати. Я назвал её девушкой потому, что, хотя в газетах и писали о дипломе университета Смита, о написанной и практически поставленной пьесе и двух годах работы сценаристом программы Мадлен Фрейзер, она выглядела так, как будто ей оставалось по крайней мере восемь лет до достижения определённого мною для женщин рубежа. Пока она шла через комнату к нам, меня поразила мысль, что есть ещё люди, способные выглядеть привлекательно, несмотря на явное недосыпание и крайнее утомление.
— Прошу прощения, что я так поздно, Лина, — сказала она, с трудом переводя дыхание, — они продержали меня там, в кабинете окружного прокурора, целый день… Я никак не могла им объяснить… Ужасные люди…
Она остановилась, всё её тело сотрясала дрожь.
— Чёрт возьми! — воскликнул Билл Медоуз. — Я приготовлю тебе выпить.
— Я уже занялся этим, Билл! — крикнул Талли Стронг из дальнего угла комнаты.
— Прыгай ко мне на кровать, — сказала мисс Фрейзер, подобрав ноги.
— Уже почти пять часов, — прозвучал твёрдый и тихий голос мисс Коппел. — Нам надо немедленно начать работу, иначе я позвоню и отменю завтрашнюю передачу.
Я поднялся и встал перед Мадлен Фрейзер, глядя на неё сверху вниз.
— Ну так как? Можно всё решить сегодня вечером?
— Не знаю. — Она поглаживала плечи Элинор Венс. — Мне надо подготовиться к передаче, проконсультироваться с людьми…
— Тогда завтра утром?
Талли Стронг подошёл со стаканом к Элинор Венс, протянул его ей и обратился ко мне:
— Я позвоню вам завтра утром. Если получится, то до полудня.
— И правильно сделаете, — сказал я с ударением.
Глава 4
Абсолютно не собираясь этого делать, я устроил распродажу.
Единственное событие, происшедшее вечером в понедельник, было связано не с будущими покупателями, а с инспектором Кремером из отдела по расследованию убийств. Он позвонил перед тем, как Фриц пригласил Вулфа и меня к ужину. В этом не было ничего неожиданного. Кремер попросил подозвать к телефону Вулфа и поинтересовался у него:
— Кто платит вам за расследование убийства Орчарда?
— Никто, — отрезал Вулф.
— Да? В таком случае Гудвин проехался в вашей машине до Семьдесят восьмой улицы просто для того, чтобы проверить покрышки?
— Это моя машина, мистер Кремер, и я плачу налоги за право пользования улицами.
Разговор зашёл в тупик. Мы с Вулфом отправились через прихожую в столовую, поесть жареных креветок и пирожков с моллюсками. К этому Фриц подал уже привычный кислый соус с грибами.
Первый телефонный звонок раздался ещё до того, как Вулф спустился в кабинет. Конечно, это было не на рассвете, поскольку утренние часы, с девяти до одиннадцати, он проводит наверху, с Теодором и орхидеями. Первым был Ричардс из Федеральной радиовещательной корпорации. Звонить или не звонить в оранжерею — на моей ответственности. Я решил звонить: это тот самый случай, ибо днём раньше Ричардс оказал нам услугу. Когда я соединил его с Вулфом, оказалось, что он хочет представить другого вице- президента Эф-би-си, мистера Бича. Мистер Бич хотел спросить, какого чёрта Вулф не отправился со своим предложением прямо в Эф-би-си, хотя и выразил свою мысль другими словами. Он был очень любезен. Пока он говорил, у меня сложилось впечатление, что корпорация годами с трудом сдерживала себя, только ожидая повода, чтобы вручить Вулфу кучу денег. Вулф вежливо отвечал, но я бы не сказал, что извинялся.
Следующим позвонил Талли Стронг, секретарь совета спонсоров, и я поговорил с ним. Он очень надеялся, что мы ещё не достигли договорённости с мисс Фрейзер, корпорацией и так далее, поскольку, как он и предполагал, несколько спонсоров заинтересовались предложением, а один из них пришёл даже в возбуждение. Этот человек, сказал мне по секрету Талли, — из компании «Хай спот», которая именно потому, что яд был подан жертве в «напитке вашей мечты», будет бороться за исключительное право нанять Вулфа. Я сказал ему, что дословно передам всё Вулфу, как только он спустится в одиннадцать часов.
Третьим был Лон Коэн из «Газетт». Он сказал, что ходят различные слухи и не буду ли я так любезен вспомнить, что в субботу он переворошил для меня грешную землю и райские кущи и узнал, где находится Мадлен Фрейзер. Я обменялся с ним парой слов.
Четвёртым был человек со спокойным, низким голосом, который представился как Натан Трауб. Это имя было всем знакомо по газетам. Я знал, что он сотрудник рекламного агентства, которое представляло интересы трёх спонсоров Фрейзер. Он казался немного смущённым. Из его слов я понял, что агентство считает возможным заключать сделку с кем-нибудь из заинтересованных лиц. Поскольку я встречался с людьми из подобных агентств во время путешествий, то подумал, что они поступают хорошо, не пытаясь наложить лапу на любые сделки, заключаемые кем-либо по какому-либо поводу.
Пятой позвонила Дебора Коппел. Она сказала, что мисс Фрейзер выходит в эфир через двадцать минут и слишком занята, чтобы переговорить с нужными людьми, но в отношении предложения Вулфа она настроена благожелательно и даст ответ до конца дня.
Таким образом, к одиннадцати часам, когда Вулф вошёл в кабинет, а я настроил приёмник на волну Эф-би-си, без сомнения, торги на рынке начались.
Во время передачи Мадлен Фрейзер Вулф полулежал, откинувшись в кресле, с закрытыми глазами. Я сидел, пока не устал, потом начал ходить по кругу, прервавшись только для того, чтобы ответить на пару телефонных звонков.
Конечно, Билл Медоуз участвовал в передаче, как обычно, в качестве партнёра и помощника. Гостями были известный модельер и дама, входящая в десятку наиболее шикарно одетых женщин. Приглашённые были подобраны никудышно, да и Билл Медоуз не блистал, но Фрейзер была хороша. У неё был приятный голос, она прекрасно умела выдержать паузу, и, даже когда она говорила о мыле «Белая берёза», вам вряд ли захотелось бы выключить приёмник. Первый раз я слышал её в предыдущую пятницу вместе с семью миллионами слушателей, но должен сказать, что только благодаря ей сидел у приёмника как приклеенный. Гвоздём программы стал момент, когда были открыты бутылки с «Хай спотом». Напиток был налит в четыре стакана: двоим гостям, Биллу Медоузу и ей самой. Я не знаю, кто принял в предыдущую пятницу решение оставить этот фрагмент передач, но, если это была она — а это был первый выход в эфир после смерти Орчарда, — надо признать, что у неё крепкие нервы. Кто бы ни принял это решение, в конце концов выполнять его пришлось ей. Она проделала всё так, как будто ни одна бутылка «Хай спота» никогда не вызывала ни у кого отрыжки, уж не говоря о душераздирающем крике, хватании руками воздуха, конвульсиях и смерти. Сегодня она была опять на высоте. Не было ни одной фальшивой ноты, ни дрожи, ни слабости или спешки. Надо признать, что Билл также проделал всё хорошо. Приглашённые были ужасны, то есть выступили как раз в том стиле, к которому уже нас приучили.
Когда передача закончилась и я выключил приёмник, Вулф пробормотал:
— Очень опасная женщина.
Это высказывание произвело бы на меня большее впечатление, если бы я не знал, что Вулф убеждённо делит всех женщин либо на очень опасных, либо на очень глупых. Поэтому я просто сказал:
— Если вы хотите сказать, что она очень умна, я согласен. Она в большом порядке.
Он покачал головой.
— Я говорю о цели, на службу которой она поставила свой ум. Это какая-то кошмарная бисквитная
